Принцип презумпции истинности
Современные логики – и классическая, и различные модальные, темпоральные - рассматривают высказывание как автономную знаковую структуру, которая может быть либо истинной, либо ложной в разных контекстах, скажем, в зависимости от времени. То есть исходно высказывание берется само по себе вне и до любого контекста, вне времени, вне любых логических систем и формул, и только после подстановки (в контексты, в формулы) может приобрести истинностное значение. Так, в темпоральных логиках некоторое атомарное высказывание считается то истинным, то ложным на разных временных интервалах: высказывание «идет дождь» было истинным во время вчерашнего дождя, а сегодня солнце, и это же высказывание должно считаться ложным.
Однако, если мы обратимся к языку или, точнее, к речи как к сфере, в которой появляются и существуют высказывания, то на проблему истинности можно посмотреть и с другой стороны. Прежде всего, в речи фраза «идет дождь» может быть произнесена только тогда, когда идет дождь, и тем, кто действительно наблюдает этот дождь. И очевидно, что во вчерашней ситуации, когда шел дождь, высказывание «идет дождь» по самому факту своего произнесения человеком, наблюдавшим дождь в его тогдашнем «сейчас», должно считаться истинным. Сегодня же, гуляя под солнцем, человек в принципе не скажет «идет дождь», поэтому перед ним и не встает проблема истинности или ложности данного высказывания; он просто произнесет безусловно истинное «светит солнце». Конечно, он может произнести «дождь не идет». Но мы должны понимать, что в этом случае мы имеем дело не с отрицанием истинности вчерашнего высказывания «идет дождь», а с утверждением истинности нового (именно нового) высказывания об отсутствии дождя в текущем «сейчас». Вчерашнее высказывание «идет дождь» как было, так и остается истинным – с ним ничего уже не может произойти, его нельзя отменить, поскольку оно фиксирует положение дел на момент своего появления.
Итак, получается, что в речи любое высказывание, фиксирующее некоторое положение дел (скажем, наличие или отсутствие дождя, солнца), является истинным по самому факту своего появления, произнесения, написания. То есть в естественной речевой ситуации, в отличие от традиционной логики, не ставится задача выяснить истинность или ложность абстрактного высказывания (последовательности слов/знаков), а просто в качестве истинного по умолчанию признается высказывание, произнесенное конкретным человеком (актором) в конкретных обстоятельствах. По сути, речь идет об утверждении принципа презумпции истинности: каждое продуцируемое актором высказывание исходно должно приниматься как истинное.
Да, конечно, человек может солгать – греясь на солнце, сообщить кому-то по телефону, что идет дождь. Но это не логическая, а психологическая проблема, которую можно вынести за скобки. Важно понимать, что принцип презумпции истинности не утверждает безусловную истинность всех продуцируемых в речи высказываний, а лишь указывает на источник истинности, которым является конкретный актор, сообщающий о некоем положении дел в соответствии с некими установками (от «а я так вижу» до конвенциональных и когерентных принципов установления истинности). Причем следует обратить внимание на то, что не соответствующее положению дел высказывание (про дождь, которого нет) реципиентом все равно будет принято как истинное, то есть такое, которое может быть основанием для совершения им каких-либо действий. Признание же реципиентом ложности такого высказывания выводит последнее за пределы множества значимых высказываний, то есть для него ложного высказывания как бы и не существует.
Попробуем обобщить сказанное. Во-первых, истинность не присваивается высказыванию, а порождается вместе с ним, или, точнее, любое высказывание в речи исходно появляется как истинное. Ведь в этом и заключается смысл произнесения актором любого повествовательного предложения – он пытается зафиксировать в знаковой форме некоторое положение дел (еще раз напомним, что ситуации с намеренной ложью оставим на рассмотрение психологов). Во-вторых, принятие истинности высказывания возможно только при указании актора, его произнесшего. По сути, в качестве высказывания следует рассматривать предложение «Иван сказал ‘идет дождь’», которое является истинным, если Иван действительно произнес «идет дождь». В-третьих, и что предельно важно, высказывание как истинное, то есть фиксирующее некоторое положение дел, необходимо привязано к моменту его произнесения, к конкретному «сейчас» (в котором действительно идет дождь). Следовательно, в качестве истинного высказывания, понимаемого как целостный логический и семантический элемент речи, надо рассматривать (1) суждение, выраженное повествовательным предложением, (2) привязанное к моменту его продуцирования и (3) имеющее конкретного актора. То есть высказывание, подпадающее под принцип презумпции истинности, должно пониматься не как языковая фраза, а как структура из трех элементов: суждения, времени и актора.
Логические миры
Однако, если рассматривать ситуации более сложные, чем сообщение о погоде, то станет очевидным, что трех перечисленных составляющих высказывания – суждения, времени и актора – явно недостаточно для однозначной фиксации его как истинного. Одно и то же положение дел может быть описано разными суждениями (даже одним и тем же актором). И при этом все эти разные (даже несовместимые) суждения могут быть истинными. Такое с необходимостью наблюдается, если суждения встроены в различные языковые семантически-логические или, шире, мировоззренческие системы. Здесь надо обратить внимание на то, что актор, продуцируя суждение о некотором положении дел, считает это суждение истинным, основываясь на вполне конкретных принципах, нормах и правилах определения истинности, уместных в данной ситуации, в текущем контексте. К таким принципам, как уже упоминалось, следует отнести: уверенность в своей правоте («я так вижу»), следование социальным конвенциональным нормам (правилам дорожного движения, законодательству, частным и коллективным договоренностям), указания на авторитетные источники (в религиозных и академических сообществах), прагматические соображения, правила математического или логического вывода и пр. Получается, что любое высказывание, сделанное конкретным актором в его текущем «сейчас», может быть признано истинным не вообще, а только в рамках некоторой сферы, предметной области, знаковой системы с более или менее однозначно фиксированными правилами установления истинности. Множество высказываний, продуцируемых в пределах таких сфер, и перечень правил, норм, принципов установления истинности в них будем называть логическим миром (при этом понимая, что логические миры не всегда имеют исключительно логическую природу). То есть следует говорить, что истинность суждения всегда фиксируется в одном из логических миров. Так суждение «идет дождь» истинно в логическом мире русского языка (построено по его правилам), а также в индивидуальном логическом мире актора (оно будет истинно в этом мире даже в случае, если дождь является галлюцинацией). Высказывание «Иисус воскрес» истинно в логическом мире христианства согласно принятому в нем авторитетному принципу установления истинности, а «2+2=4» имеет когерентную истинность в логическом мире арифметики.
Далее следует заметить, что в соответствии с принципом презумпции истинности, новые высказывания в каждом логическом мире исходно появляются как истинные, то есть продуцируются акторами согласно нормам и правилам этого мира. Таким образом логический мир можно определить, как множество истинных высказываний, полученных по правилам установления истинности в данном мире. В качестве же принципов, правил, норм генерации истинных суждений в различных логических мирах традиционно выступают так называемые теории и подтеории истинности: прагматическая, когерентная, авторитарная, семантическая Тарского, конвенциональная и пр. То есть перечисленные теории истинности следует рассматривать лишь как методы, правила генерации истинных суждений в различных логических мирах.
Итак, к определению высказывания как суждения конкретного актора, продуцируемого в его (актора) текущем «сейчас», необходимо добавить, что семантически осмысленным и логически истинным высказывание может быть только как элемент одного из логических миров. То есть высказывание – это не просто некое знаковое выражение, а с необходимостью элемент логического мира, однозначно встроенный в его структуру, имеющий логические связи с другими высказываниями.
Существование в «сейчас»
Центральным в описываемом подходе является понятие «сейчас». Оно требует введения особой временной семантики, утверждающей, что решительно все – все, о чем мы можем сказать (объект), и само сказанное (суждение), и сказавший (актор) – существует только и исключительно в настоящем, в «сейчас». При этом «сейчас» следует трактовать не физически, как момент времени, а логически, как указание на последнее зафиксированное актором высказывание.
Существование всех элементов речевого акта в «сейчас» очевидно в случае произнесения фразы «идет дождь»: и дождь, и слова, и говорящий, безусловно, существуют в настоящем. Но ничего не меняется и в ситуации с фразой «вчера шел дождь». Понятно, что сами слова и произносящий их человек существуют в настоящем. Но в этом же «сейчас» существует и предмет, о котором идет речь: «воспоминание о дожде». Ведь очевидно, что вчерашнего дождя в текущем «сейчас» нет, и единственно доступным предметом высказывания является имеющееся в памяти представление о вчерашнем дожде. То есть высказывание о прошлом сообщает не о том, что было, а о том, что есть – о текущем содержании памяти говорящего. Ведь если попросить человека описать вчерашний дождь, то мы услышим только те подробности, которые он запомнил, то есть это будет рассказ не о вчерашнем дожде, а текущем содержании памяти. К тому же, многочисленные психологические эксперименты свидетельствуют, что наши воспоминания со временем претерпевают значительные искажения, а значит, суждения о прошлом необходимо интерпретировать как суждения о текущем состоянии памяти актора.
Также очевиден и вопрос с привязкой ко времени предмета фразы «завтра будет дождь». В ней не утверждается существование нечто в будущем, а констатируется наличие у актора представления или мысли о возможном завтрашнем дожде. Следовательно, любое высказывание о будущем надо понимать как фиксацию текущего состояния актора.
Итак, мы пришли к пониманию, что любое утвердительное предложение, продуцируемое в «сейчас» актором, сообщает нечто об объекте, существующем в этом же «сейчас». Объект, о котором идет речь, может быть: (1) наличным предметом («я вижу дождь»), (2) воспоминанием («мне дан образ вчерашнего дождя»), (3) представлением о будущем («мне дан образ дождя в будущем») или (4) фантазией, то есть образом, не привязанным к шкале времени. Именно понимание семантики высказываний о прошлом и будущем как сообщения нечто об объектах, существующих в настоящем, позволяет ввести принцип презумпции истинности порождаемых в «сейчас» высказываний. Этим, по сути, мы обосновываем и правомерность определения логического мира как существующего в «сейчас» темпорального (исторического) множества истинных высказываний об объектах (вещах, действиях), представленных в его предметной области. Логический мир формально должно представлять как упорядоченную последовательность, а точнее, ациклический направленный граф, узлами которого являются высказывания, созданные по правилам установления истинности в этом мире, а ребрами – условные отношения между высказываниями.
Событийная онтология
Следует особо отметить, что предлагаемая семантика (принцип презумпции истинности, существование в «сейчас», логические миры) не должна рассматриваться как некий формальный метод конфигурирования множества высказываний (по типу семантики возможных миров). В основе развиваемой семантики лежит хотя и непривычная для европейской рациональности, но не противоречащая непосредственному опыту событийная онтология, согласно которой (1) мир представлен актору как множество текущих различений, (2) существование возможно только в настоящем и (3) нет таких временных онтологических регионов, как «прошлое» или «будущее». Согласно событийной онтологии, то, что мы принимаем за прошлое, называем прошлым, существует в текущем «сейчас» в виде артефактов, воспоминаний, текстов, созданных в предшествующих «сейчас». Можно сказать, что прошлым мы называем следы прошедших «сейчас». Будущее также существует в настоящем в виде высказываний – планов, предсказаний, мечтаний. И «сейчас» в событийной онтологии понимается как событие текущего восприятия, непосредственного различения, данности актору какого-либо объекта (вещи, атрибута, отношения). При таком подходе мир представляется актору как универсум событий.
Переход от событийной онтологии к семантике реализуется через ассоциирование высказываний с событиями. По сути, получается, что универсум событий отображается на множество зафиксированных акторами высказываний. При этом не любых высказываний, а только тех, которые, с одной стороны, подпадают под критерии (правила, нормы) истинности одного из логических миров, а с другой – служат условием для совершения последующих событий, а значит и генерации новых высказываний. В итоге, существующий в «сейчас» граф высказываний логического мира, в полном согласии с событийной онтологией, одновременно содержит в себе все высказывания о «прошлом» этого мира, все высказывания о его «будущем» и одно текущее настоящее высказывание. «Сейчас» при таком подходе фиксируется как событие продуцирования актором нового высказывания. Время в логическом мире, а точнее, в темпоральном графе, интерпретируется как процесс пополнения его новыми высказываниями, как перманентное наращивание веток графа.
Итак, мир, проецируемый на логическую плоскость, предстает перед нами как универсум истинных высказываний, существующих в текущем «сейчас» (доступных в «сейчас»), но порожденных акторами в прошедших «сейчас». Новое высказывание, производимое в текущем «сейчас», может фиксировать: (1) текущее событие, (2) воспоминание о прошлом событии, (3) мысль/представление о возможном будущем событии. Высказывания всегда продуцируются акторами по правилам определенного логического мира, образуя таким образом более или менее автономные подобласти универсума. В целом в универсуме и внутри логических миров высказывания частично упорядочены в ациклических направленных графах, ребрами которых являются отношения следования между высказываниями.
Логическая обусловленность
Минимальным отношением следования является установление порядка – продуцируемое в «сейчас» высказывание всегда следует за другим высказыванием в некоторой ветке графа. Исключительно порядковые отношения имеют место, например, для высказываний о случайных событиях, для фиксации в графе упорядоченного списка высказываний и др.
Однако в большинстве случаев новые высказывания могут быть добавлены к логическому миру как условно зависимые от одного или нескольких уже существующих в нем высказываний. Например, появление высказывания «асфальт мокрый» может быть условно связано с высказыванием «начался дождь». Но такая условная связь не может пониматься как импликация, то есть как сложное высказывание, составленное из двух простых (посылки и заключения), образованное по форме «если … то …». Но она не может и интерпретироваться как логическое следование, то есть как вывод истинности заключения из истинности гипотез, ведь высказывание «асфальт мокрый» является истинным по факту своей фиксации (согласно принципу презумпции истинности) независимо от истинности высказывания «начался дождь».
Наверное, наиболее точно отношение условной зависимости нового высказывания от уже существующих можно выразить понятием `обусловленность`. В естественном языке отношение обусловленности можно обозначить фразой «А, поскольку Б». В нашем примере: "«асфальт мокрый», поскольку «начался дождь»". Специфичность использования кавычек указывает на то, что речь идет не о сложном высказывании и его истинности, а только о фиксации условной связи между высказываниями: новым и обуславливающими (которых может быть несколько).
Формально отношение обусловленности задается логическим выражением, входящим в модель события, согласно которой порождаются новые высказывания. Условное выражение строится из высказываний логического мира и логических операций (конъюнкции, дизъюнкции и отрицания), и при фиксации истинности этого выражения происходит генерация нового высказывания, по соответствующей модели. Например, модель события «N раскрыл зонт» включает условное выражение: («N имеет зонт» AND «N находится в точке S» AND «в S идет дождь»). Если при подстановке в условное выражение конкретного места «Калуга» и индивидуума «Иван» оно становится истинным, то это считается достаточным основанием для раскрывания зонта и фиксации этого события в высказывании «Иван раскрыл зонт». Высказывание добавляется в граф как новый узел, связанный ребрами с обуславливающими его высказываниями: «Иван имеет зонт», «в Калуге идет дождь», «Иван находится в Калуге».
Высказывания о будущем
Согласно событийной логике предметом высказывания о будущем является событие фиксации в текущем сознании актора представления о возможном будущем событии. При обсуждении высказывания о будущем нас интересует не столько возможность или необходимость самого этого высказывания (на момент обсуждения оно уже произнесено и зафиксировано как истинное), а использование этого высказывания в качестве обуславливающего некое будущее событие и не обязательно то, которое является предметом высказывания. Так, например, очевидно, что произнесение фразы «завтра будет дождь» никак не может повлиять на завтрашнюю погоду, но может стать условием для произнесенных утром высказываний «взял с собой зонт» или «не пошел на рыбалку». При этом также надо учитывать, к какому из логических миров принадлежит высказывание о завтрашнем дожде: персональному или общественному (прогноз дан гидрометцентром), поскольку от этого зависит степень влияния данного высказывания на генерацию последующих.
Существуют и такие высказывания о будущем событии, которые являются условием совершения именно этого события – например, планы, задания, приказы. Так, если зафиксировано высказывание ректора «завтра будет совещание деканов», то его следует рассматривать как достаточное основание для совершения события «начало совещания». Кроме того, это высказывание ректора с необходимостью влечет за собой генерацию ряда аналогичных по содержанию высказываний «завтра будет совещание», которые должны быть сгенерированы деканами. Эти появившиеся в планах деканов высказывания также являются условиями для будущих событий, но не начала совещания, а событий присутствия на нем деканов.
Прежде всего, этот пример убеждает нас в правильности трактовки высказывания как суждения, привязанного к его актору (или роли актора): ведь в приведенном примере зафиксировано несколько истинных суждений «завтра будет совещание», но только одно из них – запись в расписании ректора – является условием совершения завтрашнего события. Отрицание этого высказывания ректора, а по сути, генерация нового высказывания «завтрашнее совещание отменяется», делает будущее событие невозможным. Хотя, конечно, в качестве необходимого условия начала совещания должны выступать и события присутствия на нем некоторой минимальной части деканов, как того требует устав организации.
Пример с совещанием также демонстрирует и различие принципов установления истинности одинаковых по форме высказываний: высказывание ректора истинно на основании авторитарной концепции истинности (скажем, ему так захотелось), а истинность высказываний, записанных в планах деканов, имеет конвенциональную природу – они должны признать их истинными согласно правилам, прописанным в уставе.
Состоится ли завтра морское сражение?
Предложенную схему анализа высказываний о будущем можно применить для разрешения более чем двухтысячелетнего спора, инициированного Аристотелем по поводу логического статуса высказывания «завтра будет морское сражение» в 9-й главе трактата «Об истолковании». Можно ли приписывать логическую истинность высказыванию о будущем? Есть ли каузальная связь истинности такого высказывания с необходимостью будущего события? Попробуем получить ответы на эти вопросы в рамках событийной семантики.
Прежде всего, следует отметить, что высказывание «завтра будет морское сражение» фиксирует текущее представление говорящего о будущем, то есть предметом высказывания является не сражение, а существующая в «сейчас» мысль о нем, а значит, высказывание безусловно должно быть признано истинным. Далее, следует обратить внимание на то, кто произнес это высказывание. Очевидно, что приказ о сражении, отданный стратегом, и предположение рыбака, сидящего на берегу, имеют разную условную значимость и должны быть зафиксированы, как разные высказывания, хотя они и выражены одинаковыми словами «завтра будет морское сражение». Приказ стратега обуславливает событие «начало сражения» - битва не может начаться без его команды. А соображение рыбака должно рассматриваться лишь как условие отмены события завтрашнего выхода в море. Можно еще отметить, что истинность двух высказываний (стратега и рыбака) фиксируется в разных логических мирах и по разным критериям. Основанием для признания истинности высказывания-приказа «завтра будет морское сражение» в логическом мире военного флота являются правила, устанавливающие иерархические отношения подчинения командиров, то есть оно обладает конвенциональной истинностью. Фраза же рыбака истинна в его индивидуальном мире просто потому, что он так считает (но она может иметь еще и авторитетную истинность в логическом мире деревенского сообщества, если повлияет на планы других рыбаков).
Пример с высказыванием о будущем сражении демонстрирует основные принципы событийной логики: (1) предметом суждения всегда является событие фиксации нечто существующего в «сейчас» (приказ, предположение); (2) истинность высказывания может быть зафиксирована только в конкретном логическом мире (флота, индивидуальном, сообщества); (3) истинность высказывания означает соответствие правилам установления истинности в логическом мире (конвенциональным, авторитарным, авторитетным); (4) соответствие правилам может быть определено только при указании роли актора, генерирующего высказывание (стратег, рыбак); (5) фиксация высказывания в логическом мире подразумевает наличие у этого высказывания условных связей с будущими высказываниями («сражение состоялось», «не вышел в море»).
Высказывание о прошлом
Как и в ситуации с высказыванием о будущем, высказывание о прошлом сообщает о событии фиксации некоторого положения дел в «сейчас»: либо о текущем состоянии памяти/мышления говорящего («морское сражение выиграно»), либо о появлении мысли о прошлом, полученной выводом из наблюдения существующих в настоящем артефактов («морское сражение состоялось, судя по тому, что повсюду плавают обломки кораблей»). И так же, как высказывания о будущем, высказывания о прошлом однозначно привязаны к актору и принимаются как безусловно истинные в соответствующих логических мирах (армейском или шире государственном для стратега, индивидуальном для рыбака). При этом очевидно, что даже если сражение было проиграно, то стратег, используя авторитарное право установления истинности в логическом мире государства, может зафиксировать в нем высказывание «сражение выиграно» как истинное. И именно на это высказывание будут ссылаться, как на обуславливающее последующие высказывания (например, о чествовании победителя). Естественно, до тех пор, пока в соответствующем логическом мире не будет зафиксировано противоположное высказывание.
Здесь еще раз уместно обратить внимание на важнейшее положение событийной логики: любое высказывание, включенное в логический мир, то есть зафиксированное в графе, считается истинным. Это означает, что при анализе условия (условного выражения), согласно которому происходит включение в логический мир нового высказывания, не производится проверка уже существующих в нем высказываний – они автоматически принимаются как истинные. Хотя, конечно, высказывания впоследствии могут признаваться ложными, то есть исключаться из логического мира. При этом признанное ложным высказывание физически может оставаться графе, просто после «исключения» из логического мира его нельзя будет использовать как условие продуцирования новых высказываний. По сути, можно сказать, что некоторые ветки графа, основанные на исключенном высказывании, могут быть переведены из разряда актуальных в «архивные».
Описание изменений
В современных временных логиках (включая исчисление событий) смена свойств объектов описывается как изменение истинностных значений атомарных высказываний. Исходно вводится набор высказываний, описывающих объект, задается последовательность временных интервалов, соответствующих ряду его состояний, и далее вводится логическая формула, определяющая истинность или ложность каждого атомарного высказывания на каждом интервале. Например, для забора, который перекрашивали пять раз, необходимо ввести пять атомарных высказываний («забор зеленый», «забор красный» и т.п.), а далее указать какое из них было истинным, а какие ложными на каждом интервале между действиями перекраски.
В событийной же логике каждое изменение свойства фиксируется в виде нового истинного высказывания. Полученная в итоге последовательность этих высказываний дает полное описание смены состояний объекта во времени. То есть в примере с перекраской забора мы получим только пять атомарных высказываний, соответствующих пяти событиям изменения цвета забора. (Правда, для реализации этого подхода необходимо еще ввести понятие `подобное событие` - событие, которое изменяет значения одного свойства (цвет) у одного и того же объекта (забор), чем «отменяет» действие предыдущего подобного события).
Событийная логика
Итак, событийная логика является вариантом овеществленной точечной временной логики, рассматривающей отношения следования между частично упорядоченными атомарными высказываниями о событиях. Под событием понимается производимое или наблюдаемое актором в текущий момент времени дискретное изменение произвольной сущности или фиксация некоторого ее свойства. Время в событийной логике не вводится в явном виде, а трактуется, как последовательное пополнение упорядоченного множества высказываний новыми высказываниями. Таким образом мы получаем дискретную и линейную структуру времени, не имеющего начала, но завершающегося на текущем «сейчас». Точка привязки высказывания ко времени понимается как граница, относительно которой происходит разделение упорядоченной последовательности высказываний на предыдущие и последующие.