С копной вороньих волос, изящно отброшенных на затылок, и с шёлковым шарфом, полоской бисквита окаймлявшим прогорклый корж пальто, владелец зонта трости стоял спиной ко мне, и в руках, заведённых за спину, разминал моё обстряпанное «дельце». Я кашлянул. Люцифер обернулся и сверкнул мне платиной своих коронок. И тут же в уши мне ударил хруст челюстей. Вскинув голову, я увидел, как тля поедает светозарную нить, чтобы ворсистый, расшитый арабесками, домотканый ковёр Духа Святого больше не радовал моих глаз.

— Как долго я мёртв? — отважился я на вопрос.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Люцифер. — Чтобы жить в аду, милый, не обязательно умирать... Бес раскрыл свой зонт-трость Олле-Лукойе, и оттуда посыпались конфетти, хлопушки и мыльные пузыри всех размеров.
— Сферы? — сказал я. — Одна вложена в другую, как матрёшка в сестру.
— Увы! Это всего лишь идеи, — усмехнулся хозяин. — Ад кишит идеями, здесь они рождаются, делают первые шаги и умирают, не оставив завещаний…
— А где же стигийское болото, круги, щели, рвы?

— Ад — это головы, в которых нам предстоит куковать.
— Ты хотел сказать — умы?
— Вот именно… Все мы томимся в чьих-то умах. И тот, кто принял нас на постой, решает: вытолкать в шею нашу мысль или взять на поводок, как надоедливую собачонку…
— Но я человек, а не собачка…
— Ты — мысль, родившаяся в уме. Остаётся выяснить — в чьём?

Он раскрыл и раскрутил свой зонт и миллиарды галактик, звёздных скоплений и чёрных дыр пронеслись перед моим взором, оставляя на небе, переливающийся всеми красками лазорево-жемчужный шлейф.

— Взгляни на эти тёмные фракции, словно стёкла со сколами, сквозь них всё кажется мутным, едва различимым…
— Вижу…
— Это мысли убийц… Все планы насильственных смертей, когда-либо посещавшие умы.
— Как они мерзки! Покинем это место.
— Как прикажешь, мой господин, — он склонил голову, прижав руку к груди, а затем сложил зонт-трость. — А вот другое узилище… Взгляни на эти сухие и ломкие стебли из пены, которую смахнули с губ ангелы…
— Что это?
— Логические ошибки, — бес прочертил пальцем линию, и латинские литеры выстроились перед моим взором, как осиный рой. — Вот «ad personam», с помощью этого аргумента заносчивый спорщик переходит на личность собеседника: «Ты глуп и уродлив, приятель, поэтому твой тезис неверен». — Даже я бы не додумался, — посетовал демон, стёр ладонью надпись и жестом извлёк из Ничтó следующий фрагмент. — А вот «argumentum ad nauseam», этот довод болван повторяет, пока у оппонента не возникнет тошнота и рвотный рефлекс. — Упрямство достойное осла, — чёрт сложил губы трубочкой, сдул строку, а следующую извлёк из рукава пальто, как краплёного туза. — А с помощь «argumentum ad baculum» наглец угрожает бить палкой каждого, кто осмелится ему перечить. — Хозяин ада рассмеялся, смёл литеры в кулак и сунул в рот. — И все они надменны, эти ошибки... Проходу не дают… Подавай им глупцов, словно ад брачное агентство…
— Выходит, идеи выбирают головы, а не наоборот?

Люцифер улыбнулся. Из воздуха соткался старик в хламиде с едва уловимыми гранями горного хрусталя, бликующего в лучах закатного солнца.

— Познакомься, — князь тьмы указал на поток нейтрино, формой напоминавший человека, — когда-то идея эта принадлежала Горгию из Леонтины, а теперь она сторожит ворота ада. — Бес похлопал по плечу старика. — Этот ритор прожил сто восемь лет, но дорог мне не тем, что коптил небо дольше прочих софистов, а своими побасёнками… Ну-ка, изреки…
— Ничего нет, а если что и есть, то не познаваемо, а если познаваемо, то не передаваемо другим, — дерзко прохрипела тень, не довольная тем, что её потревожили.
— Слышал?

Но, увидев, что я думаю о «своём», дьявол подошёл и в шутку ткнул меня в бок зонтом, чтобы вывести из оцепенения: — Ты читал Горгия?

— Нет…
— И зря, — он взял меня под руку, и мы закружились втроём в потоке невидимой магмы. — Горгий намял бока Пармениду, сказавшему: бытие «есть», а небытия «нет».
— Но бытие есть…

Люцифер отшвырнул меня от себя. Я несколько раз перекувыркнулся в воздухе и все трое мы зависли над эмпиреем, где властвовали бури и огненные вихри.

— Не зли меня, человек, — сказал повелитель.
— Но ведь кто-то же разозлился, и даже показал свою неучтивость, — сказал я. — И этот кто-то — ты! Следовательно, если есть грубость, есть и грубиян.
— Вижу, ты силён в диалектике… Значит, осведомлён и о бытии. И где же оно, твоё «бытие»? — спросил бес. — Расскажи о сущем, или укажи на него пальцем, как Кратил.

Тут он исчез вместе с Горгием. Не найдя обоих, я выбросил вперёд руку, ища вещь, предмет, явление. Но нигде не было ничего определённого. И тогда я указал пальцем на себя.

—Ха-ха-ха, — рассмеялся владелец зонта-трости и соткался из ничто. — Тебя-то как раз и нет, приятель. Ты мёртв или недостаточно жив, как «кот Шрёдингера».
— Что же тогда есть, если нет ни меня, ни тебя, ни Бога, в которого, полагаю, ты не веришь?
— Да ничего нет… И давай прекратим толочь воду в ступе…

Мы неслись в потоке нейтрино как две корпускулы/волны, не зная преград, и не понукаемые ни волей извне, не силой изнутри.
________________________________________________________________
Читайте «Люцифериаду» в Yandex https://clck.ru/33jKnj
в Google https://clck.ru/33cYXg
на Философском штурме https://clck.ru/33mD9a