1. Доклад интересный, но, к сожалению, не лишен некоторой логической небрежности. Я не стану разбираться с фактологией - кто и что говорил, сосредоточимся на внутреннем содержании доклада безотносительно внешних референций. Так изначально говорится о "кризисе интеллекта" в том смысле(Гуссерль), что

западная мысль не состоялась в своих сверхзадачах, которые полагались в том, чтобы создать универсальное сознание, универсальный метод [выделено мной], позволяющий интегрально решить все аспекты истины. Он назвал это кризисом смысла.

Но далее говорится уже о "несостоявшемся прорыве к универсальному" и, наконец, о "проблеме универсального". Эта подмена понятия еще очевиднее в следующей цитате:

Что такое универсальное в данном случае? Когда мы говорим об универсуме [выделено мной], когда мы говорим об универсальном, мы попадаем в очень серьёзное метафизическое противоречие. Либо, с одной стороны, мы являемся свидетелями универсального, и тогда мы вне его, и тем самым мы ограничиваем его, и, таким образом, оно уже не универсальное. Либо же наоборот, мы утверждаем себя как часть универсального, но в этом случае, какое право часть имеет высказываться о целом? Как ни крути, сама постановка вопроса об универсальном или о том, что мы называем (с большой буквы) «Все» — это драматический вызов интеллекту, который с неизбежностью ведет к кризису.

Очевидно, что универсальность сознания и методов - т.е. единство всех сознаний и методов для всех сознаний и всех наук - не тоже самое, что Универсум как Целое мира. Эта подмена тем очевиднее, что универасальность как характеристика сознания и методов не создает указанного противоречия - соотношения части (человека) и целого (Мира).
2. Далее, идет разговор о монизме в философии:

Прежде всего, тема универсального неотделима от проблематики монизма как общей подкладки европейского философствования.

и делается неочевидное заявление:

монизм представляет собой более глубокую, более метафизическую постановку вопроса об универсальном.

Здесь опять "универсальное" понимается в первом смысле - как характеристика сознания и методов. Если автор верно понимает термин "монизм" как единство мира, то как раз универсальность методов не отменяет многообразие мира - в том числе, и его дуализм, как бы его ни понимать - как соотношение трансцендентного и имманетного, мышления и протяжения и др. Вопрос об универсальности нашего сознания и методов есть вопрос унификации, а не вопрос монизма. Да, познающий сводит познаваемое на уровень познанного, но это никак не отменяет тот факт, что объект сам по себе остается неисчерпаемым, например, как Бог или Мир. Здесь у автора есть определенная недодуманность или игра терминами.
3. Автор справедливо сетует:

С самого начала своей истории философия явилась не чем иным, как опусканием метафизики на землю.

Действительно, философия и начинается с того, что отходят от простого представления о мире (мифологического, религиозного и др.) и пытаются его мыслить. Но автор считает, что

философия с самых первых своих шагов, когда она оформилась именно как философия, была попыткой представить абсолютное в виде конкретного[выделено мной].

Но что есть это "конкретное"? Если под "конкретным" понимать чувственное, то философия как мышление о мире есть скорее нечто как раз абстрактное. Если же "конкретное" понимать по Гегелевски - как содержательное в мышлении - то ведь иначе Бога, Абсолютное вообще никак нельзя определить. Ведь Абсолют, по крайней мере, нечто нечувственное, нечто только мыслимое. Но далее, кажется, наш автор склоняется в пользу "конкретного" как чувственного:

И даже у Фалеса Милетского, даже у Анаксагора мы обнаруживаем всю ту же самую страсть сведения абсолюта с небес в непосредственно представимую конкретику.

Но здесь философии бросают не заслуженное обвинение.
И далее, идет совсем несвязанный, как кажется, с этими рассуждениями вывод:

Поэтому философ, мыслящий в рамках этого посыла, стоит перед большой проблемой взаимоотношений субъекта и объекта. Субъект и объект в этом случае для него являются комплементарными аспектами абсолютного целого. И в тот момент, когда они сливаются, наступает состояние возвышенного познания истины.

.
Проблема соотношения субъекта и объекта в плане их дополнительности - эта проблема философии Нового времени (начиная с Канта), античность и средневековье об этой проблеме не знали. В античности, субъект и объект не противопоставлены и, следовательно, не дополнительны (комлементарны) друг к другу.
4. Далее, возникает резкий переход к другой проблеме:

Иными словами, фундамент европейской мысли это то, что сознание определяется как бытие.

А сознание разве не некий вид бытия? Видимо, автор хотел сказать, что "бытие определяется как сознание". Читаем далее:

Тождество бытия и сознания возвращает нас к проблеме: каким образом сознание может свидетельствовать бытие, если оно ему в конечном счете тождественно? Вся философская история Европы есть попытка сбалансировать и откорректировать эту внутреннюю драму монизма, эту зарытую внутри него проблематику.

Здесь опять неразбериха с терминами. Классической формулировкой является "тождество бытия и мышления", а не "тождество бытия и сознания", ведь как было указано автором в п.3 существует проблема соотношения субъекта и объекта, которые понимаются комплементарно, т.е. противопоставлены друг другу. Но сознание - это и есть субъект, точнее говоря, субъект определяется через рефлексию сознания (Декарт), и следовательно, противосмысленно говорить о "тождестве бытия и сознания". :)))
Друго дело мышление. "Тождество бытия и мышления" - это установление того факта, что мышление втягивает все в свое поле, все делает мыслимым. Мышление тотально, для него нет ничего внешнего - оно все делает мышлением. Именно поэтому, первый смысл понимания "тождества бытия и мышления" и состоит в том, что если бытие мыслится, то мышление не найдет в нем ничего, кроме мышления. Есть еще другие смыслы этого тождества - но это уже другой разговор.
Соответственно, поскольку сознание противоставлено миру (бытию) нет никакой проблемы того, что сознание может свидетельствовать о мире (бытии). Более того, эта противопоставленность, это различенность сознания и мира только и позволяет сознанию вообще свободно мыслить, относиться к миру, что-то о нем высказывать, понимать его и.т.д. Если бы сознание и бытие были бы тождественны, то сознание было бы полностью захвачено миром и не могло бы к нему вообще относиться - мыслить его, высказывать о нем свое мнение, различать себя и мир, себя и Бога, вообще знать Бога.(В такой захваченности миром, как полагают, находятся все животные).
5. Сославшись на неудачи философии тождества Шеллинга и Гегеля, читаем далее:

Но проблема в том, что абсолютная идея ни при каких обстоятельствах не превращается в экзистенциальное сознание свидетеля [выделено мной]. Вы не можете начать с чистого универсального ничто, как исходного содержания абсолютной идеи, а кончить смертным человеком, который находится «здесь и теперь», и является зеркалом, предъявленным реальности. Потому что здесь есть барьер, который нельзя перешагнуть иначе, как совершив философский подлог

.
Но это уже подлог автора в отношении философии, хотя бы того же Гегеля.
В выделенном мной фрагменте, философия сводится до расхожего мнения об идеализме - дескать, как в мою голову может вместиться мир? Абсолют на то и Абсолют, что не может быть чем-то конечным, например, "экзистенциальным сознанием свидетеля". Это же прописные истины. Против чего здесь выступает автор? Как кажется, проблема, которую автор затрагивает в другом - как соотносятся Абсолют и конечное сознание. Но эта проблема не решается на путях редукции Абсолюта к конечному. Это было бы уже черезчур даже для материалистов, для которых Абсолют - это материя.
6. Читаем далее:

Я хочу сказать, что этот аспект европейского мышления есть не что иное, как выявление внутренней парадигмы всей человеческой метафизики[выделенно мной]. Ибо, куда бы мы не пошли, куда бы не направили свой взор, мы найдём всюду монизм, монизм и один только монизм, начиная от дальневосточной традиции, от индуизма, и кончая друидами, ацтеками и так далее.

Здесь автору явно изменяет чувство меры и скромность. :)) Читаем сразу после этого:

Исключение составляют совершенно уникальные традиции единобожия, традиции авраамических пророков, (да будет мир над ними всеми), которые осуществили революцию в метафизике[выделено мной], в самом понимании того, что такое сознание и что такое когнитивная способность человека.

Это уже излишне тенденциозно. И как вообще понимать противоречие выделенных фрагментов в последних двух цитатах? В чем уникальность традиции единобожия? То, что Бог - один высказывали и хаемые автором философы, правда, в философских формулировках - Единое, Абсолют, Бытие. Здесь простая логика - не может быть два Бога, в противном случае, каждый из них не будет Богом, ибо будет ограничен другим Богом.
7. Читаем далее:

Проблема универсализма, которая ставится всеми мыслящими носителями любой традиции в любой цивилизационной системе, это внутренняя воля, внутренняя необходимость выйти на ту подлинность, которую нельзя определить иначе, как «То, кроме чего ничего нет». Что есть то последнее, достигнув которого, мы можем пережить ощущение избыточности, не допускающей никакую параллельную реальность рядом, ничего кроме себя? Именно этот избыток и есть критерий подлинности. И я скажу больше: именно это есть критерий правды. Ибо истина есть констатация сущего, а правда — это долженствующее, то, что должно стать.

Здесь автору удается подняться на уровень экзистенциальной философии. Вместо мышления - ощущения избыточности и внутренняя воля выйти к некоторой подлиннсоти. В общем стандартные ходы мысли - выйти за пределы мышления к его внешнему, которого нет. Автор, наконец, формулирует реальную старую философскую проблему:

Вот здесь главная проблема. В тот момент, когда человек сознаёт бесконечность как предмет своего созерцания, он самим фактом этого созерцания выступает как ограничитель той «бесконечности», которую он отражает как свидетель.

Но надеюсь, теперь он уже не считает, что тем самым бесконечное редуцируется к конечному, как это было ранее.
8. Рассуждение о зеркале - красивая метафора. Экзистенциальные размышления даются нашему автору лучше. Автор начал с кризиса интеллекта и вот в своих рассуждениях он дошел до банального противопоставления интеллекта - чувствам, перцепциям, которые бесконечны. А ведь казалось бы, что, наоборот, именно мышление бесконечно, ведь только для мышления существует Бог, Абсолют, Истина. И, наконец, автор доходит до главного:

Совершенно аналогично тому внутри человека тоже находится эта чёрная амальгама, некий фактор негативного апофатического присутствия в его сердце, о которое разбиваются волны внешнего наружного света, которые видны ему, которые несут ему впечатление о феноменологическом мире вокруг. И именно благодаря этому, в его личностному зеркале этот мир оживает. Потому что внутри него есть та точка, которая не тождественна ничему из того, что он способен увидеть, понять и почувствовать[выделено мной].

Эта вера в то, что в человеке есть некая таинственная "точка", о которой можно сказать бездну слов, но которая "не тождественна ничему из того, что он способен увидеть, понять и почувствовать" - есть вера мистика, а не философа. И все-таки автор не удерживается на уровне апофатического богословия и пишет далее:

Авраамические пророки (мир им всем) сосредоточились именно на выявлении этого центра, формулируя дискурс об этой точке, которая не может быть выявлена в опыте, потому что она есть условие опыта[выделено мной].

Как показывает практика, пренебрежение философией - никогда не проходит бесследно, поскольку философия - это не только исторические системы мысли, но прежде всего само мышление как оно есть, его возможные ходы мысли. Отрицающий мышление, интеллект - сам опирается, при этом, на интеллект и мышление - забавное противоречие всех мистических натур. :)))
9. Читаем далее:

Этого нет ни в одной традиции – языческой, консервативной, метафизической, традиции высшего жречества, духовно окормлявшего мир на протяжении всей его истории. Вы можете исследовать глубины эллинской философии, глубины дальневосточной традиции, можете пройти все шесть школ индуизма, но вы не найдёте там сосредоточенности на этой актуальной точке, которая есть точка оппозиции, ограничивающая безграничное «Всё» вокруг, благодаря которой это «Всё» оживает не как хаос, а как структура.

Боюсь, что автор начал повторяться и повторяться не в лучших своих проявлениях - здесь явно скромность изменяет нашему автору. О банальности выводов я уже не говорю.
10. Неожиданно в докладе возникает "искусственный интеллект", которому автор противопоставляет "живой":

там [в языческой метафизике] нет того главного, что отличает живого субъекта от искусственного интеллекта: точки абсолютного нетождества всему сущему, которая одновременно воплощает в себе предчувствие неотвратимой смерти, да, по сути, и есть сама эта предстоящая смерть. Искусственный интеллект, не имея сознания смерти, не знает, что он «жив». А то, что нам описывает философия санкхья или мистика даосов как архитектонику живого существа, на самом деле есть подробнейшее описание искусственного интеллекта.

Вообщем, можно сказать, что автору импонируют противопоставления, в данном случае "искусственного и живого", "тождества и нетождества". Интересна сама мысль - нетождество Абсолютного (все сущее) и конечного (т.е. смертного). Но это же, извините, трюизм.
11. Далее, автор торжественно заключает, все сводя в одну кучу - интеллект, смерть и перцепции:

Единственное, что делает нас отличными от искусственного интеллекта, единственное, что не позволяет никогда, ни при каких обстоятельствах низвести нас до статуса искусственного интеллекта, — это реальность смерти, финальности, которую мы непосредственно чувствуем внутри себя, и которая является условием нашей перцепции.

Под "искусственным интеллектом" автор, видимо, несколько неуклюже понимает разум как он прописан в классической немецкой философии. Это противопоставление разума (искусственный, вневременный и потому вечный порядок) и смерти (конечность) характерно вообще всем экзистенциалистам, начиная с Кьеркегора. Но как реальность смерти "является условием нашей перцепции" - остается загадкой. :))) Видимо, автор имел в виду, что перцепция, которая обусловлена знанием человека о своей смертности, становится особенной, так сказать, более экзистенциальной.
12. Я уже думал, что автор до вопросов, поставленных в начале доклада не дойдет, но он плавно закругляет и "решает" все поставленные им проблемы:

Наша смертность и наша непосредственная экзистенциальная включённость в свидетельствование «здесь и теперь» есть одно и то же. Это и есть субъект. Но этот субъект не тождественен объекту и не является комплементарным, не является одной из половин «Магдебургских полушарий». Его — субъекта — как бы «нет», если «есть» всё остальное! То есть, бытие и сознание — это как день и ночь. Если бытие есть, то сознание — это диалектическая противоположность: его нет. Но благодаря этому «нет», в его зеркале существует бытие «для нас». Таким образом, нет и не может быть никакого онтологического монизма.

Появился субъект "не тождественный объекту" (?!) Но субъект по определению противопоставлен объекту, что бы об этом не говорили о некомплиментарности. Таким образом, проблемы в философии не решают. Сравнивать отношение бытия и сознания "как день и ночь" - значит вообще не понимать исходной проблемы. Все проблема и состоит в том, что когда нет нашего сознания, то нет и нас, а значит нет и мира!(ведь автор сам понимает сознание как свидетельствование - если нет свидетеля, то нет и события). Сознание - это не психологическая способность, которая может быть, а может и не быть. В философии, сознание - это само условие бытия мира, способ каким он нам единственно доступен. В этом смысле, сознание не противоположно перцепции, а лежит в основе всякой перцепции, всякого чувства.
13. Но что же нам предлагается в качестве альтернативы монизму? Читаем далее:

Вместо этого есть интуитивное монотеистическое движение: переход от одной единицы к радикально и качественно другой. Если первая единица дается как исходное утверждение, то вторая единица существует рядом с ней как отсутствие. В тот момент, когда мы утверждаем «единицу», выражающую внеонтологическую субъектность, «единица» бытия, первичного Объекта становится призраком. Это динамика монотеистического перехода от абсолютного объекта к абсолютному субъекту выражена в аяте Корана: «В конце концов, не останется ничего, кроме лика Аллаха».

В общем обычная философская точка зрения. Проще говоря, это можно выразить так. Если сознание захвачено предметом, то для него есть только предмет, а не оно само. Чем больше захваченность, тем более сознание теряет самого себя. И наоборот, если сознание захвачено собой, рефлектирует себя, то оно теряет свой предмет.
14. И наконец, авторские выводы - теология вместо философии и даже как основание естественных наук. Смело и главное вовремя, так сказать, идя навстречу чаяниям народных масс. Но разве философия, в конце концов, это не таже самая теология? :))))