Андреев. Спасибо за отклик, сейчас только заметил у себя новую запись. Подумал, все-таки выставили как статью. Я пробовал выставить.) Хотел уже повтор удалить, хорошо посмотрел.)

Но это не главное.

Чаще нужно пересчитывать, видимо, всех, кто рядом с тобой.) Не только на том берегу, но и на этом.) Потому как каждое «я» имеет собственное значение, и развитие Целого тем выше, чем больше значимых «я». Не только «глупые философы», увы, этого не понимают.) Не стоит терять даже одного из миллиона, не только двенадцатого.)

справка для Андреева: много веков обратно благодаря активной торговле между Китаем и Японией дзен проник в Японию и стал не только философской опорой самураев, но и родил искусство под названием "Сад камней", особенность которого заключается - наблюдатель с любого места не может видеть одного камня.

Интересно и поучительно.
А можно добавить к бочке мудрости немного здорового (может нездорового - уж и не знаю) идиотизма?

"Бермудский треугольник

Люди! 
Ищите штаны Пифагоровы! 
Ведь без штанов Пифагору 
не здорово!                
Были парадными, модными, чудными, 
точно по росту - 
штанами-бермудами!                
О, Пифагорово горе: 
он, голенький, 
тело нагое прикрыл треугольником!
В том треугольнике трое на катере
плыли по катету к "этакой" матери!
Спутав гипотезу с гипотенузою,
сбились со счёта... Питались медузами...
Там и пропали... 
Сурова Атлантика:  
не дождались их домой мать и матика...                
Как же спасти их?                
Приходит лишь в голову:
Люди! 
Ищите штаны Пифагоровы!
Ведь без штанов Пифагору 
не здорово!                
Были парадными, модными, чудными, 
точно по росту - 
штанами-бермудами!... и т.д.
(далее повторить n-ное колл-во раз, по типу "У попа была собака)    
(Т. Петерсон)       

Почему бы не привести в божеский вид и эту притчу:

Однажды на берег широкой и бурной реки
взошли двенадцать мудрецов.
Один из них был видный математик
и в астрономии познания не малые имел.
Другой был знаменитый врач.
Философом великим – третий.
Четвёртый – полководцем.
Был среди них поэт и музыкант, историк и механик.
Велик был каждый в области своей,
познав все тонкости и высшую премудрость.

Их путь стечением судьбы иль обстоятельств
шёл прямо через реку.
Достичь другого берега им было крайне нужно,
а средств к тому подручных не имелось.
Посовещавшись вкратце
астроном, философ и механик
нашли под водами путь мелкий и надёжный.
Поэт и музыкант сложили оду,
и братство мудрецов пустилось снова в путь.
Но по одной ничтожной
промысленной случайности,
ошибка вкралась в вычисления.

И в яму перед самым выходом на берег угодили
все мудрые и крепкие мужи.
Великими усильями врача и полководца
благополучно выбрались они на берег,
и, обсушившись у костра, на всякий случай
решили посчитаться: сколько их.
Великий математик всех сосчитал – одиннадцать.
Ещё раз – снова с тем же результатом.
Не может быть! Его проверил врач, того сменил философ.
Историк, музыкант, поэт и полководец – все пришли
к тому же грустно-удивительному результату.

Мы потеряли друга, – все решили. – Но кого?!
Построив сложную модель,
великий математик, приняв во вниманье
звёзд положение на тот период,
доказывал, как дважды два четыре,
что это невозможно, но и неизбежно.
Философ говорил, что бытие и проявленье,
есть вещи не совсем тождественные,
значит не все, что видим мы, имеет бытие,
и бытие не всякое доступно нашим чувствам.
Врач говорил, что смерть бывает иногда и обратимой.
Историк приводил примеры прошлого.
Военный – что битва не проиграна, когда проиграно сражение.
Поэт и музыкант, с другими обсуждая положенье,
спонтанно породили Реквием, который всех привёл
в восторг и скорбь одновременно так,
что слезы полились у всех неудержимо.

На ту пору по берегу реки весёлый пастушок
гнал стадо агнцев кротких на кормёжку.
Увидев плачущих отцов, поющих гимн утраты брата,
который был двенадцатым в их братстве,
он удивлён был очень.
Хоть был он пастырем простым,
но грамоте немного был обучен
и счётом до двенадцати владел.

– Отцы, вас не одиннадцать, а два-над-десять!
– Что?! –
вскричали удивлённо мудрецы, расстроенные тем, что
юный неуч и невежа расстроил их торжественно-печальный хор.
– Вас вижу я двенадцать, – повторил малыш.
– А мы – что ты заслуживаешь порки.
Показывая пальцем на того, которого уже он сосчитал,
нахальный юный математик
действительно свой счёт до дюжины довёл,
чем поразил всех мудрецов немало.

Они решив, проверить все сначала,
опять по очереди, каждый довели
свой счёт лишь до одиннадцати.
– Ты Великий маг! Или великий юный математик!
Тебе открыты тайны бытия.
И в честь твою мы сложим оду.
О, мудрый из мудрейших, научи, как делаешь ты так, что там,
где видим мы одиннадцать, – двенадцать чудом открываешь ты!
О, просвети! – взмолились мудрецы.

– Все очень просто, – отвечал малыш.
– Вы мудрые мужи, познавшие все тайны,
считая всех других внимательно и крайне беспристрастно,
себя самих лишь упускаете из виду.
Себя вам надо сосчитать,
учесть, принять – познать себя,
и будет все в порядке!
– Познать себя! – воскликнул хор мужей.
– О мудрый юный просветитель собора мудрецов!
Да будет это правило отныне для всех премудрых
камнем угловым и точкою отсчёта.

Познайте самого себя!
С себя любое измененье начинайте.
Себя найдите, прежде чем учить других.
И если можете, немного
себя вы измените к лучшему.
И сказкой обернётся быль,
и мир раскроет вам свои объятья.
Все станет радостью, любовью, пониманьем,
враги – друзьями, сладостью – тоска,
а бытие – сознанием и счастьем.