Согласно распространенному представлению, права человека основываются на идеях, характерных для иудео-христианского откровения и греко-римского мышления. Если бы это было верно, то, во-первых, наше культурное пространство должно было гораздо раньше выработать положительное отношение к правам человека, и с другой стороны, эти права, несмотря на собственное понятие прав человека, были бы привязаны к определенной культуре, следовательно, не предназначены для всех культур. В действительности история протекает сложнее. В частности, другие культуры обладают столь очевидным строительным камнем для создания идеи прав человека, что Запад не может считаться единственным их опекуном. Первый строительный камень содержится в уголовном праве, которое практически во всех культурах защищает определенные права человеческо-правового достоинства. Следующий строительный элемент проявляется в той критике неправедного господства, которая восходит к далекой древности, например, к эпохе «Эпоса о Гильгамеше» (ок. 2000 до н.э.), призывающего главного героя не злоупотреблять своей властью, или к индийскому национальному эпосу «Махабхарата» (XVI в. до н. э.), требующему от властителя всеми средствами защищать свой народ. Еще более соответствующим, в-третьих, является конфуцианский взгляд — идея, восходящая ко второму по значимости классику Мэн-цзы (Учитель Мэн, IV в. до н.э.), что каждый человек обладает врожденным достоинством. Особенно впечатляет, в-четвертых, союз ирокезов (1-я пол. XV в.), более чем за три века до первой западной декларации прав человека объявивший всех членов ирокезских племен лично свободными и равными в их правах и привилегиях (см. Morgan, League of the Iroquis, 1951). Также Коран (сура 2, 257) говорит об угрозе религиозной нетерпимости: «В религии не должно быть никакого принуждения». Не в последнюю очередь не стоит забывать о западноафриканской консенсусной демократии, институте палавера (des Palavers). Имеется еще два основания для того, чтобы не оценивать слишком высоко вклад иудаизма и христианства в права человека. Во-первых, хотя Ветхий Завет объявляет каждого человека подобием Бога, потенциал этой идеи для прав человека релятивируется из-за утверждения, будто существует один-единственный избранный народ. С другой стороны, христианство универсализирует идею избранности, но не выводит из этого никаких правовых последствий, более того, допускает институт рабства и правового неравенства женщин. И хотя неотъемлемое для прав человека понятие субъективного права восходит к средневековью, оно связано не с христианской мыслью как таковой, но с гуманистической юриспруденцией XII века. Правда, надо отметить, что в ней лишь эпизодически употребляемое понятие [«прав человека»] не получает никакого фундаментального значения, в силу которого его можно было бы использовать как для оправдания, так и для ограничения правового и государственного порядка. Вместе с иудейскими и христианскими элементами оно относится лишь к предыстории прав человека.
1. Идея естественного права
С тех пор как Антигона, ссылаясь на «неписаный, незыблемый закон богов бессмертных. Этот не сегодня был ими к жизни призван, не вчера» (Софокл, «Антигона», стих 471-473) нарушила запрет царя Креона и похоронила своего брата Полиника несмотря на угрозу собственной жизни, развитие западного права происходит благодаря критическому импульсу. Вопреки высокомерию власти, считающей, что любые предписания можно возвести в ранг действующего права, отстаивается идея существования обязательств, свободных от любого человеческого авторитета, признавать которые перед своими гражданами должно любое общество и вопиющее неуважение к которым дает право на сопротивление. (Впрочем, сам Креон действует не из чистого властного высокомерия.) Совокупность подобных до- и сверхпозитивно действующих правовых обязательств греки называют «правое или справедливое по природе» (physei/physikon dikoion). В латыни есть выражение «естественное право» (ius naturae) или — до того, как понятие закона сузилось, в основном, до естественнонаучного термина — «естественный закон» (lex naturae). Под влиянием христианства также возникли выражения «божественное право» (ius divinum) и «вечный закон» (lex aeterna), а со времен европейского Просвещения еще и «разумное право». Подчиненным является вопрос о том, ссылается ли естественное право в конечном счете на божественно установленный мировой порядок («космологическое естественное право»), на сущность человека («антропологическое естественное право») или на практический разум («рациональное естественное право» или «разумное право») и о том, питают ли противоположную сторону, позитивное право, правовые привычки и предыдущие решения или скорее своды законов. Невзирая на эти различия европейская правовая мысль в течение столетий развивалась в результате со- и противопоставления естественного права и права позитивного. Великие мыслители естественного права были или юристами, открытыми для философии права, такими как Гуго Гроций (1583-1645), Саму эль Пуффендорф (1632-1694) и Христиан Томазий (1655-1728), или, наоборот, философами, интенсивно занимавшимися правом, такими как Джон Локк (1632-1704), Жан-Жак Руссо (1712-1778), Иммануил Кант (1724-1804) и Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831). Со всей свойственной философии радикальностью и оригинальностью они искали принципы, действенные и без позитивного правоустановления, которые обладали бы первенством перед действующими законами и перед устанавливающей их государственной властью.