Восстановить привлекательность настоящего бытия можно, как указывал Б. Пастернак, только с помощью «темы силы» («… той самой «силы», которая … есть псевдоним Божественной энергии» [Степанян Е.В. Категории поэтического мышления Б. Пастернака // Вопросы философии. — 2000. — № 8. — С.70]), «материала и силы» (Ж. Делёз и Ф. Гваттари), «силы и иррациональности» (О. Седакова), выполняя завет Ф. Ницше о том, что создать себе свободу для творчества может только «сила льва» [Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Собр. соч.: В 2-х тт. — М., 1990. — Т. 2. — С. 19].“…Льва, который символизирует солнце, огонь, утро и Мессию-Христа, Воскресение. Самоуглубление, духовную силу. Кроме того, пятый знак Зодиака, страж Древа Жизни, в алхимии — знак золота и философского камня; воплощает солярный и лунный символизм…; очень многозначителен в геральдике — знак отваги, королевского достоинства, мужества, власти, земной силы и т.д.» [Плахотник Н. Поезія Б.-І. Антонича. // Слово і час. — 1999. — № 11. — С. 57].

В. Загороднюк объясняет так этот ницшеанский образ: рассмотрим известную притчу Ф. Ницше о трех превращениях духа: как дух становится верблюдом, затем верблюд — львом и лев — ребенком. Выносливый верблюд, с тяжелой поклажей многовековых ценностей спешит в пустыню, в самой одинокой пустыне верблюд превращается во льва, хочет добыть себе свободу и вступить в поединок с великим драконом во славу. Кто же этот дракон, которого дух более не хочет признавать владыкой и Богом? «Ты должен», — таково имя этого дракона. Все ценности всех вещей уже созданы и сияют на его чешуе. «Я хочу» не смеет более существовать — считает дракон. Зачем нужен духу лев? Создавать новые ценности ведь лев еще не способен, но создать себе свободу для нового возвращения — это сила льва может. Но разве ребенок может свершить то, что не может даже лев? Почему лев должен стать ребенком? Ребенок, дитя — это невинность и забытие, новое начало, игра, колесо, вертящееся само по себе, первое движение, святое согласие со всем. «Вечность-ребенок, забавляющийся игрой в шахматы: царство ребенка», – встречаем у Гераклита Тёмного.

Т.е. «верблюд» рационализма должен быть отрицаем «львом» критической философии, уничтожающей тяжесть безумства разума. Таким «львом» духа именно и есть философия Ф. Ницше.

Но кто же претендент на роль ницшеанского «дитяти» как «первого движения», «нового начала», «колеса, что вертится само по себе», «собственной воли духа»?

В. Загороднюк видит на его роль множество претендентов: «фундаментальную онтологию» М. Хайдеггера, «философскую герменевтику» К.-О. Апеля, Г. Гадамера и П. Рикера, «теорию коммуникативного поведения» Ю. Хабермаса, «социальную эпистемику» Э. Голдмена и С. Фулера, «анархо-дадаизм» П. Фейерабенда, «рациовитализм» Ж. Деррида, «нередуктивный физикализм» Р. Рорти, «нарративизм» Ж.-Ф. Лиотара, «номадологию» Ж. Делёза и Ф. Гваттари и многих других [Totallogy – XXI. — Київ, 1999. — С. 137-138].

Но почему «дитя» должно видеть только в концепциях эпохи Постмодерна?

Кажется, более верным будет обратить взгляд на реставрацию Героического — «анти-Постмодерна»: «… Ребенок, будучи в фазе протоиндивида, сражаясь за независимость, против замкнутости симбиоза младенца, повторяет Героический век, уничтоживший первобытную культуру и, уничтожив гипнократию (согласие об управлении, базированое на внушении) … установил военную диктатуру» [Heard G. Five ages of Man: The Psychology of Human History. – N.Y., 1963. – P.11].

Героическая, «ребяческая» стадия развития индивида, который самоутверждается, протестует против «обще-осознающего человека» (coconsivus man), жизнь которого полностью зависит от устных традиций, против «мистерии Земли» (ритуалы погребения и воскресения, направленные на то, чтобы вылечить от травмы рождения и от неспособности к развитию вне эмоциальных связей с матерью, от жажды авторитаризма). Героическая эпоха — это «мистерия Воды», ритуал окунания, катарсиса, направленного на лечение от параноидальной сверхреакции против общества, от неудержимого, решительного, перерастающего в дурость требования показной независимости, а также от жажды создавать пи возглавлять политические банды, грабящее общество, к которому относятся с презрением.

В ком собственно Фридрих Ницше (Теодорос из Наксоса, последний дионисиец) усматривал эманацию «дитя» духа?

Это «золотистое дитя», без сомнения, он увидел (а затем пожалел, что обманулся, ибо оказалось, что лев только умалился к банальному коту) в Лу Саломе: «… ей 20 лет, она резка, как орел, сильна как львица. И при этом очень женственное дитя» (из письма к Питеру Гасту) [Гармаш Л. Лу Саломе — „досконалий друг” і „абсолютне зло” у житті Фрідріха Ніцше // Ї. — 2000. — №17. — С. 81].

Это же прозрел «верный ницшеанец» Б. Бугаев (А. Белый) в «Подруге Вечной» — Маргарите Морозовой [Белый А. Проблемы творчества. — М., 1988. — С. 527] как носительнице «сакрализированной феминности» или, собственно, «феминизированной сакральности» — евангельской «Жены, одетой в Солнце», Королевы Ангелов (la Reina de los Angeles).

Наверно, кто-то увидит спасение именно в возвращении языческой «феминной сакральности» жителей острова Крит (с их культом Геры-Богини Змей), впротивовес чужеродной семитской традиции (финикиянка Европа, мать Миноса , Радаманта и Сарпедона, которым бездетный верховный царь-жрец Крита передал власть над Западом)…

В отличие от семитской искусительницы, индоевропейская Гера — это «женщина тонкого мира», известная в иранской традиции как Фраварти, а в германских сагах — как Валькирия. Т.е. крылатая огненная женщина, ведущая погибших героев, детей бога (Хеймдаля или Ахуры Мазды) в небесный рай —Вальгаллу или Гаротман [Дугин А. Абсолютная Родина. — М., 1999. — С. 123]. Последнее — ничто другое, как символы четвертой стадии развития индивида — фазы «абсолютного индивидуума», самоутвержденного человека, «мистерии Огня»: «…Процесс индивидуации предполагает отделение, дифференциацию и распознавание того, что входит и не входит в сферу нашей индивидуальности. От привнесенного необходимо отказаться. Не следует тратить зря энергию и либидо на вещи, которые не имеют к нам никакого отношения. Поэтому можно утверждать, что разделение на части должно быть равноценно интеграции. Только таким путем огонь возрождает. Необходимо достигнуть равновесия. Люди неожиданно обретают душевный покой, когда отказываются от ложных идеалов или коллективных представлений… Весь процесс описан как превращение земли в воду, воды в воздух, воздуха в огонь и огня в землю. В этом процессе реализуется классическая идея circulatio, движения четырех элементов с последующим повторением процесса, но всякий раз на новом уровне. Речь идет о классической идее обхождения Самости различными элементами и формами. Идея обхождения (circumambulatio), в частности распространяется на процесс индивидуации, реализуемый посредством четырех функций на разных этапах жизни. В процессе индивидуации одни и те же проблемы нередко вновь заявляют о себе. Проблемы, казалось бы, решены, но проходит немного времени, и они опять появляются. При негативном отношении к повторному появлению проблем мы приходим в уныние, однако при более внимательном рассмотрении мы замечаем circulatio, поскольку прежняя проблема проявилась на новом уровне» [Франц М.Л. фон. Алхимия // http://www.jungland.ru/Library/AlhimiaFF.htm].

В «мистерии Огня» ритуал должен вылечить от маниакальной депрессии, которую сугестирует третья фаза «среднего индивидуума» как регреса к «обще-осознающего» в смысле того, что в «мистерии Воздуха» на этом аскетическом этапе вновь доминирет слуховое внушение (цель мистерии состоит в лечении шизофрении, неминуемо возникающей из-за того, что у человека, при его столкновении с неподдающейся управлению природой общества и своей собственной природой, возникает чувство безнадежности и самоунижения; „... Причиной заболевания шизофренией нередко бывает не столько вторжение бессознательного, сколько умственная и эмоциональная ограниченность, которая не позволяет человеку в полном объеме освоить свой опыт. Чаще всего шизофрения развивается у ограниченных, неспособных к великодушию людей. Отсутствие искренности, сердечности и душевной широты приводит к разрыву тесных рамок психического в случае вторжения бессознательного” [Франц М.Л. фон. Алхимия // http://www.jungland.ru/Library/AlhimiaFF.htm]).

В «мистерии Огня» достигается уравновешивание поведения индивидуума в том направлении, чтобы он получил знания о возможности своей природы, о своих способностях, освободился от переоценки своих возможностей, своей индивидуальности, раскрывается неистинность его представлений о себе.

****

А может всё проще?

«… Ненавидит ребенок только измену, предательство, нарушенное обещание, разбитый договор. Ибо ребенок, как никто, верен слову и верит в слово. Обещал, а не сделал, целовал, а предал…» [Цветаева М. Мой Пушкин. — СПб.: Азбука-классика, 2006. — С.82].