Продолжение этого.

Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории.- М.: РОССПЭН,1998.- 308 c.

Если нет той независимой от суждений людей авторитетной реальности (божественной, моральной, экономической, политической), ссылка на которую открывала бы им истину их существования, то каждый имеет равное право на свою «истину», и эти «истины» равноценны, так как у нас нет мерила, чтобы измерить их относительную ценность. Мы можем только предположить, что таким условным мерилом будет возможность их ненасильственного совмещения. Но это мерило условно, ибо его содержание и обстоятельства применимости также предстоит определять нам, тем «ненадежным» существам, у которых страсти не молчат перед размышляющим разумом. Мы в замкнутом круге неопределенности, ибо лишены возможности апеллировать к каким-либо метафизическим основаниям вне нашей практики (это и есть «конец метафизики»! См.: 33, с. 177) и тотальной ответственности, ибо вместо нас — каждого из нас! — никто не найдет выхода из ситуации «смерти Бога». Уверения в обратном — либо простодушный самообман, либо корыстное плутовство, стремящееся выжить в этой ситуации за наш счет. К какой категории относятся эксперты, знающие за нас, что нам делать и что «иного не дано» (см.: 34), — вопрос, относящийся к индивидуальному умственному и нравственному развитию, который сейчас нас волновать не может.

33 Vattimo G. The End of Modernity. Cambridge: Polity Press, 1988.

34 Иного не дано / Под ред. Ю.Афанасьева. М.: Прогресс, 1988.

 

Кстати, мое "смысловое поле" - это то самое, что вместе с рациональностью дает гегелевский разум. См. трактовку здесь.