мифология субъекта

Аватар пользователя Дмитрий Косой
Систематизация и связи
Онтология
Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись: 
«Смысл слова находится не позади, а впереди» Мерло-Понти
 
интересно как складывалась мифология субъекта в усилиях кабинетных философов, и понятно что неудачно, если всё рассматривалось вне категории единого, и субъект у них понимался как восходящий от частного к общему, но в пустом пространстве, где не было "равного" ему, но и не могло быть субъекта в таком случае. Именно на фоне этих размышлений и процветала воровская психология либерализма, где важно место действия, а не само действие, и которое бессмысленно там где нет субъекта, а есть только вымышленный субъект политэкономии"Равного" и невозможно помыслить, а только если организовать в праве, и это уже понимал даже Платон в своём труде Законы, хотя и не совсем удачном, но по крайней мере двигающимся в правильном направлении, но эта простая мысль не могла почему-то придти им в голову, а иначе чушь бы не придумали. Притом все революции прошлого, которые скорее были просто хаосом, намекали на отсутствие "равенства", но либерализм всегда отмахивался от этой примитивной, но конструктивной идеи, как и кабинетные философы. Сейчас уже даже либералы спохватились, и не понимают за что их судят, а всё просто, они ведь не субъекты, а идея выбранной статьи УК РФ, где "противоправные" действия относятся не к ним вовсе, а к идее той же статьи.
 
Сегодня чаще всего понимание истории эпохи модерна, как истории бесконечно утверждаемого господства субъективности, очень сильно отмечено хайдеггеровской деструкцией современной истории философии и, вообще, современной культуры: можно было бы легко обнаружить следы такого прямого- или непрямого влияния у различных мыслителей, таких как, нагфимер X. Арендт, Л. Штросс, М. Фуко или К. Лефор. Впрочем, история субъективности, как нас приучил ее читать Хайдеггер, ставит немало проблем и несет в себе довольно много двусмысленностей, которые могут серьезно осложнить новые постановки вопроса о субъекте. Поэтому эту главу я посвящу выявлению основных спорных моментов, присущих, как мне кажется, подобному способу представлять логику современности, — спорных моментов, происходящих главным образом из позиции, нацеленной на достижение гомогенизации: выявление спорных моментов, на которые наталкивается эта гомогенизация, столь характерная для хайдеггеровской интерпретации нашей эпохи, мне представляется самым коротким путем и, надеюсь, самым убедительным для обнаружения того, что же могло явиться путеводной нитью другого понимания истории субъективности.
Гомогенность современной эпохи
Как известно, такое понимание современности заключается в принятии в качестве главного (и исключительного) принципа интерпретации положения, согласно которому современным является такое отношение к миру, при котором человек заявляет о себе как о силе основания (основания своих поступков и представлений, основания истории, основания истины, основания закона): именно эта сила основания определяет субъективность в том смысле, что появление человека как субъекта указывает на его нахождение в качестве sub-jectum, «под-лежащего», на чьем основании отныне должно все покоиться. Но если такая, впрочем, довольно банальная характеристика того, что проступает вместе с субъективностью людей современной эпохи, является почти бесспорной с точки зрения ее главного принципа, то использование Хайдеггером этого принципа получает особенный смысл при попытке достижения однородности.
Современность тогда на самом деле может быть целиком понята, как эпоха субъективности, причем Хайдеггер пытается показать, каким образом все ипостаси этой современности в действительности являются «продолжениями» (Folgen) этого возведения человека в положение субъекта. Ограничусь одним примером: из всех основных характеристик культуры современности Хайдеггер (что, конечно, для него не свойственно) выделяет отказ от богов (Entgötterung), разбожествление, если угодно: смерть Бога или разочарованность в мире. В таком случае соединение этого феномена при посредничестве гуманизма с появлением человека в качестве субъекта не вызывает удивления: то, что для античности и позднее в эпоху средневековья было «местом Бога», становится в эпоху модерна «местом человека», ... «Метафизика нового времени, — читаем в „Ницше", — должна быть охарактеризована особенной ролью, которую в ней играет человеческий субъект и ориентировка на субъективность человека», и именно в этом смысле всякий тип субъективности вел бы в сущности к прототипному образу субъекта, философская идентификация которого фактически встречается уже у Лейбница. Уточним: так как только у Лейбница, картезианский субъект приобрел свою настоящую значимость. В доказательство можно привести слова Хайдеггера: «Декарт и Лейбниц первыми кладут основание самому главному в метафизике современной истории», имеется в виду, что лейбницевское разъяснение открытий Декарта действительно выводит на свет субъективность в качестве главного основания эпохи модерна. В этом смысле «учение Лейбница утверждает и отмечает своей печатью то, что, если мыслить широко, может быть названо метафизикой современной эпохи», в силу чего, настаивает Хайдеггер, «имя Лейбница не появляется в наших размышлениях, чтобы вызвать в памяти философскую систему прошлого»: «это имя служит для обозначения учения, силу которого мы ощущаем до сих пор, учения, которое нам еще стоит изучить». А раз любое проявление современности «обязано» развитию субъективности, то всякий эпизод из истории субъективности мог бы быть в свою очередь редуцирован к учению Лейбница, определенному Хайдеггером как «самая радикальная интерпретация субъективности субъекта, появившаяся в философии немецкого идеализма и его позднейших ответвлениях», до такой степени, что «только вновь обратясь к Лейбницу и изучив его труды, мы (могли бы) охарактеризовать настоящую эпоху», будь то атомный век или любое другое определение, выражающее техническую сущность современности. Это важный пункт, который должен быть внимательно изучен тем более, что чаще всего хайдеггеровская версия истории субъективности выражается в совмещении всех моментов этой истории с картезианским cogito, что на самом деле справедливо, если только добавить, что истина картезианского субъекта для Хайдеггера кроется в субъекте Лейбница. Это объясняется тем, что именно Лейбниц понял субъективность как монаду....
Хайдеггер односторонне истолковал историю современности как историю субъективности, все полнее утверждающую свое превосходство над реальностью. Дюмон односторонне интерпретирует современность как историю индивидуальности, в которой ценности индивидуализма не перестают себя проявлять все более глобально. В обоих случаях — царство субъекта, триумф индивида — интерпретатор, как кажется, заранее убежден, что современность однородна, и что даже там, где вроде бы появляется что-то, идущее вразрез с общей концепцией, он, несмотря ни на что, продолжает все ту же общую линию. В этом отношении существует много аналогий между тем способом, каким Хайдеггер представляет силы, сопротивляющиеся завершению метафизики субъективности (Кант, Ницше или еще ранний Гуссерль), считая, что они несомненно оказали влияние на неудержимое продвижение того, чему, по-видимому, они пытались препятствовать, и тем способом, каким Дюмон трактует современные попытки антииндивидуалистической реакции, появившиеся из-за «возрождения Universitas» (Гердера и Фихте или Гегеля и Маркса), считая их стоящими на почве индивидуализма и сообщающими ему крайние и извращенные формы. Этот тип интерпретации столь характерен для односторонних трактовок современности, что заслуживает того, чтобы на нем ненадолго остановиться, дабы вычленить его механизм и лучше очертить его пределы. В своем анализе традиции естественного права Дюмон подчеркивает, что у всех сторонников политического индивидуализма (от Алтузиуса до Руссо) тем не менее проявляется нечто вроде ностальгии по целостности, которую гарантировала холистическая концепция: раз societas заменило universitas, вся'проблема современной политической философии будет по существу заключаться в создании, несмотря ни на что, порядка и в сохранении возможности социального единства, составленного из индивидуальных атомов. Образцом трудностей, а также опасностей, которые индивидуализм влечет для современности, мог бы служить «Общественный договор» Руссо, проповедующий отказ от партикулярной воли, от всех своих прав в пользу воли всеобщей, которая, как предполагается, всегда права, в силу чего он мог бы рассматриваться как теоретическое «предвосхищение якобинской диктатуры, московских процессов или даже Volksseele («народной души») нацистов». Короче говоря, современный деспотизм и тоталитаризм являлись бы всего лишь последствиями воли, по терявшей надежду воссоздать с помощью силы социально-политический организм там, где спонтанная связь социального тела, которую обеспечивала традиция, была подорвана. Следовательно, тоталитаризм лишь по видимости пробивал брешь в логике индивидуализма: по существу, Гитлер «не более, чем ктолибо другой» избежал этой «кардинальной ценности современных обществ», и на самом деле именно «глубинный индивидуализм» лежал в основе «его рационализации антисемитизма с расистских позиций». В этом обнаруживается, как и у Хайдеггера, но с другим содержанием, убеждение, что так называемые препоны, тут и там установленные логике современности, определенно являются всего лишь хитростью этой логики.
https://vk.com/doc5787984_437244148?hash=41bd423b7f8b.. Рено. Эра индивида
 
автор путает садо-мазо отношение которое может сменяться дружбой, и дружба не может выбираться, которая складывается случайно, и вне времени, а на случай не пеняют, а принимают если, и именно таким, какой есть на самом деле. Закон "жизни" - это садо-мазо отношение, и сотрудничество, а дружба вне закона. Дружба воплощает в себе "свободу", а тогда как "любовь" и интерес несвободны. Может ли дружба и любовь у биопола совпадать, нет, любовь первична, а значит если есть дружба, необходим её уход в пользу половой любви, что закон "жизни". Если половая любовь не складывается у биопола, остаётся садо-мазо отношение, и потому многие находясь в браке склонные к садо-мазо отношению вне "брака", а также и у брака бывает плохая репутация, как месте скандалов и склок, но что уже связано с неумением сотрудничать и низкой культурой садо-мазо отношения. Обыденная жизнь проходит в "зависимости", и даже дружба, и где "свобода", но вдвоём, и где имеется "присутствие", а значит независимость скорее состояние психики, либо больной, как у сумасшедших, либо у здоровых, но с "идиотизмом". Независимости необходим субъект, и где есть "равные", но в природе нет равных, и возможных в правовой системе только, и которой нет при либерал-фашизме. Катарсис от искусства - высокая культура садо-мазо отношения, склока, злоупотребления, пытки - низкая.

Дружба – это улица с двусторонним движением. Вы не можете рассчитывать получить что-либо, если вы ничего не даете взамен. Это закон жизни.
Если вам действительно небезразличен человек, вы будете рядом с ним, независимо от того, насколько заняты. Не существует отговорок, когда любишь кого-то. Вы заботитесь о дорогом вам человеке, потому что сами хотите этого. И нет такого места на Земле, где бы вам хотелось быть больше, чем рядом с другом, который в вас нуждается.
Итак, я решила, что хватит отдавать себя людям, которые не способны оценить этого. Я достойна того, чтобы меня окружали друзья, которые искренне уважают и любят меня.
Мне надоело спасать отношения, которые, увы, были мертвы с самого начала. Надоело быть рядом с людьми, у которых никогда нет на меня времени. Надоело все время притворяться, что все в порядке, когда это явно не так. Решила, что больше не позволю людям злоупотреблять моей добротой.
У меня не так много времени, чтобы тратить его на людей, которые не хотят меня любить так же, как я люблю их.
Вычеркиваю из своей жизни тех, кто причиняет боль, пренебрегает, бросает в сложные моменты, но появляется, когда нужна моя помощь.
Я предпочла бы иметь одного, верного, заботливого друга, который действительно любит меня, чем тратить свою жизнь на людей, притворяющихся ради выгоды. Качество важнее количества – всегда и во всем.
https://newrezume.org/news/2021-11-28-43179

Связанные материалы Тип
Хайдеггер о гуманизме Дмитрий Косой Запись
мифология субъекта права Дмитрий Косой Запись
система права как миф либерал-фашизма Дмитрий Косой Запись
Индивид и биопол Дмитрий Косой Запись
закон при либерал-фашизме Дмитрий Косой Запись
Мифология субъекта Дмитрий Косой Запись
Толпа как представление Дмитрий Косой Запись
Независимость как миф Дмитрий Косой Запись
Гуманитарные основания Дмитрий Косой Запись
феминизм как фикция Дмитрий Косой Запись
Либеральный миф о свободе Дмитрий Косой Запись