Насколько я был очарован статьей А.Болдачева "Событийная онтология", настолько же был разочарован его же "Введением в темпоральную онтологию". Со времен Демокрита, а может быть и раньше, человек ищет первооснову, тот первокирпичик, из которого состоит всё. Демокрит предложил на эту роль атом и тем самым вписал свое имя в историю. С тех пор много воды утекло. За это время человек успел убедиться, что атом и даже то, из чего он состоит, вовсе не элементарные частицы. Но какова сила идеи! До сих пор многие умы ищут свои первокирпичики. И тут мы ступаем на порог, демонстрирующий силу философии. Именно тут, на этом пороге, физики раз за разом демонстрируют бессилие в своей мощи. Вот он, момент, когда только философия может показать, что это один из тех случаев, в которых только философ может перевести нас через этот рубеж. И не важно, философ этот профессиональный или философствует в свободное от занятий физикой время. Это момент торжества логики.

И что же должен продемонстрировать нам философ в этот момент? А, в общем-то, и ничего сверхъестественного. Всего лишь способность логически связать уже известные факты. Ну, разумеется, прежде необходимо потратить некоторое время на сбор и осмысление таких фактов. Сбор фактов это титанический труд. Его, конечно, можно растянуть во времени и он тогда не покажется слишком утомительным. А вот осмыслению нужно учиться. Для этого разработаны методологии.

Философ, часто с гордостью, свои размышления предваряет констатацией методологии, которой он пользовался. Более того, он перечислит и другие методологии с разъяснением, почему они бессильны были ему помочь. То есть, как уважающий себя специалист, он покажет свои инструменты и расскажет, почему он пользовался одними и отказался от других, хотя они у него есть. В общем-то и результат его трудов в первую очередь зависит от использованных инструментов, как, впрочем, и от качества использованных материалов.

Я думаю, статью А. Болдачева мы и рассмотрим с позиций рассмотрения, в свою очередь, инструментов, которыми он пользовался, и методов, которыми он этими инструментами распоряжался. Не упустим и рассмотрения материалов, которые он использовал в своей работе.

Какие инструменты показывает нам этот специалист? Он открыт и сразу нам их демонстрирует. В его распоряжении два серьезных набора инструментов: "два изначально логически равноценных онтологических подхода, исходящих из разных оснований: (1) постулирование элементарной вещи/частицы (без уточнения, из чего она состоит) с последующим описанием всяких вещей как пространственных структур из этих частиц; и (2) постулирование элементарного события (без уточнения, что там изменяется) и представление всякого объекта в виде потока событий."

Что мы можем сказать об этих инструментах? Ну, первый из них это набор упомянутого выше Демокрита. Он хорошо известен, изучен со всех сторон и мы знаем, чего от него можно ожидать в умелых руках. Забегая вперед, чтобы потом уже не возвращаться к этому вопросу, согласимся с Болдачевым, что этот инструмент не совсем подходит для решения поставленной задачи. Вернее, совсем не подходит и мы знаем, почему. Во-первых, неоднократные попытки его использования в этом направлении показали их безуспешность. Во-вторых, анализ показал, почему эти попытки были безуспешны и почему не могли быть успешными.

Болдачев для себя выбрал второй набор инструментов и нам необходимо его тщательно рассмотреть с позиций, что от него можно ожидать. Это рассмотрение мы сопроводим некоторыми отступлениями, связанными с тем, что мы тоже ходили по магазинам инструментов и видели некоторые их образцы, на которые Александр Владимирович не обратил должного внимания. Для начала давайте посмотрим, чем выбранный набор отличается от отвергнутого первого. И тот и другой предлагают работать с "атомами". Да, во втором случае атомы очень специфические. Это не те "шарики", которые рассматривал Демокрит. Но настолько ли они специфичны, чтобы этот набор инструментов считать недемокритовским?

Тут сделаем небольшое отступление и попробуем провести некоторое маркетинговое исследование рынка инструментов. Этот рынок со времен Демокрита стал неузнаваемым. Древние греки нам бы позавидовали. Современные инструменты могут работать с такими "атомами", что грекам и не снились. Ну вот, скажем, инструмент для работы с суперструнами. Очень хорошо сделанный инструмент. Он позволил нам увидеть мир с неведомой раньше стороны. А вот инструмент для работы с элементарными вращениями. Его не очень качественно изготовили, поэтому его постигла печальная участь, и теперь торсионные поля, которые он позволил увидеть, стали чуть ли не синонимом мракобесия. Был, правда, один производитель, оставшийся незамеченным, изготовивший качественный инструмент, показавший поля вращения во всей их красе. Но что от того толку, если он разорился, его инструмент никто так и не производит, а красоту полей видели лишь избранные?! Впрочем, темы нашего исследования это напрямую не касается. Тут мы пока остановимся, чтобы сделать некоторое обобщение.

Будем кратки и категоричны: снились грекам или не снились такие "атомы", с которыми работают современные инструменты, всех их, инструменты, можно отнести к классу демокритовских. Каковы бы ни были "атомы", исследуемые этими инструментами, принцип их изготовления разработан Демокритом. Можно, конечно, теперь порассуждать об особенностях болдачевских "атомов", но предоставим это бесплодное на наш взгляд занятие другим. Несомненно, эти "атомы" откроют нам новые миры, не менее красивые, чем построенные с помощью суперструн или элементарных вращений. Но мы-то с подачи Болдачева хотели подняться на гораздо большую высоту. Мы хотели увидеть весь мир, а не отдельные страны и континенты, насколько хороши бы они ни были. Возможно, Болдачев будет с нами спорить, но он демонстрирует нам "вещный подход", который сам так критикует.

Возникает естественный вопрос, а не упустил ли Александр Владимирович из виду инструменты других классов. Существуют ли вообще другие классы инструментов исследования бытия нашего мира. Сразу ответим, есть. Для начала, отдав ему должное, упомянем диалектический материализм. Кратко его охарактеризуем и пойдем дальше. Несмотря на то обстоятельство, что инструменту этому в силу его значимости отвели отдельный зал в магазине инструментов, Александр Владимирович его не упомянул. И не потому, что он этого зала не заметил. Он его не заметил только, когда выбирал инструмент, но он там часто бывал. Более того, собственно и профессиональное мастерство свое он получал в работе именно с этим инструментом, диалектическим материализмом. Но это было на заре его молодости, когда он верил в творческие возможности этого метода. Именно верил, потому что проверить на практике в собственной работе не представилось возможности. А потом, когда появилась практическая потребность в инструменте, поверил другим, тем, кто этого метода не понимал и называл его негодным к работе. Это говорит о недостаточно глубоком усвоении этого метода, недостаточном его понимании.

Мы хотели кратко охарактеризовать этот метод в смысле пригодности его к решению поставленной А. Болдачевым задачи построения онтологии. Во-первых, нужно отметить в принципе пригодность этого метода для решения практических задач. С его помощью были практически реализованы задачи смены неспособной к управлению власти, построения устойчиво развивавшегося государства и управления его развитием на протяжении достаточно длительного промежутка времени. Мы не имеем желания углубляться в политические споры, а лишь констатируем факт объяснения успехов в решении перечисленных задач теми, кто их решал, именно использованием этого метода. Годится ли этот метод для решения не политических, а онтологических задач? Да он собственно для этого и разрабатывался. А применить его к политике было просто делом случая.

Что же в этом методе есть такое, опираясь на что, мы могли бы построить онтологию? Это представление о том, что материя существует в движении или движение есть способ существования материи.

О том, что именно этого представления не хватает Болдачеву при его логических построениях, говорят следующие его слова: "освободившись от постулирования вещи, …мы получили представление о Мире как о системе событий – универсуме событий." Он чувствует, что его построениям не хватает понятия "движения", видит, что оно есть в его "событиях" и поэтому ищет способ его из них извлечь. Но чем, в таком случае, его "события" отличаются от "вещи в себе" И. Канта? Внутренний процесс, который предстает нам как "вещь в себе", то есть движение, которое мы и не только мы, а и все другие предметы, другие такие же "вещи в себе", воспринимаем как неизменную вещь, в некоторых случаях – как "шарики", Болдачев замещает своей системой событий. Но это ничего в принципиальном плане не меняет. Его заводит в тупик, которого он, впрочем, не замечает, стремление найти "первокирпичик", свой "атом". О нем свидетельствует вопрос "как можно мыслить сингулярные, элементарные события вне связи с какими-либо первовещами, неким субстратом, изменения которого следует трактовать как события?" Принципиальную невозможность разрешения этого вопроса он заменяет легкомысленным "можно сослаться на то, что нас же не смущает, что и в вещной онтологии у нас нет ответа на вопрос, насколько элементарны элементарные частицы".

"…исходным для вещи все равно будет событие ее появления, а не она сама". А в этой фразе движение снова уходит в небытие ибо "событие появления" это не движение, это не изменение. Это констатация начала движения, но никак не само движение.

"субстрат, на котором реализованы события, принципиально не важен". Как не важен? А разве не в сущности этого субстрата заключается онтология? "…значение имеет лишь структура потока событий." При всем уважении к Александру Владимировичу и его событийной онтологии "структура потока событий" это предмет изучения конкретных наук.

"…сами вещи вполне себе разложимы на события, представимы, как структуры событий, как нечто фиксируемое, оформляемое, конфигурируемое (и снаружи, и изнутри) событиями." Александр Владимирович думает, что это онтология, но это не онтология. Это поиск "атомов", из которых состоят вещи. А вот упомянутую выше фразу "…исходным для вещи все равно будет событие ее появления" вполне можно использовать для разработки онтологии. Но не так, как это делает Болдачев. Я не собираюсь делать за него его работу, пусть он сделает это сам. Тем более, что наметки для этого уже есть, скажем, в следующей фразе: "первичное различение – просто чистое различение без уточнения, чего это различение. И это различение, безусловно, следует трактовать как событие". Только все-таки с уточнением, различением чего является первичное различение. Именно в этом будет заключаться онтология.

Александру Владимировичу недостает фразы, с которой можно начать. Начать не статью, а собственную онтологию. Начать с фразы "вначале было слово" не получится, потому что нужно объяснять, что такое слово или, скажем, событие. А этого не хочется, мы уже видели, хотя в этом и состоит онтология. Начать с фразы "до того, как что-то было, не было ничего" не получится тоже, хотя она уже гораздо ближе. Потому что не ясно, как продолжать. Можно было бы начать со слов "любое нечто", но тут нужно поразмыслить и вспомнить что же свойственно любому нечто. А дальше уже связывать свойствами любых нечто любые другие нечто в надежде получить какие-то конкретные нечто, из которых можно сформировать события.

Да, а как же с "движением"? Движение, синонимом которого служит "изменение", является причиной других движений (изменений). А происходит оно в результате влияния первых, ибо если нет влияния, то откуда движение? А потом уже можно рассматривать вопрос, что есть событие – начало движения (изменения) или само движение. Есть некоторое предчувствие, что Александр Владимирович еще не окончательно в этом определился.

Итак, резюме сделано: работа А. Болдачева "Введение в темпоральную онтологию" не онтология. И даже не введение в нее. Это приглашение в бутафорский лес, в котором сменили декорации. Нет, декорации на самом деле интересные и, повторюсь "Событийная онтология" произвела на меня очень хорошее впечатление.