"мешают ему отправлять зрелые отеческие и супружеские обязанности" - "обязанности" - это не язык Тела, тут противоречие получается между "супружеством" и "зрелостью". "навязчивый субъект не дает своей второй половине" - не язык Тела. Тело как единое не разделяется на составляющие внешне. - Пример аналитики в бесполом Тела, где необходимым становится объект сопротивления, и всё делится, в шизоидном. [Именно не получая того, что он хочет, он начинает объекты накапливать.] - здесь не определяемый объект сопротивления, отсюда повторы определённого действия [накопления] в самодостаточности; он и не хочет, а реализует только объект сопротивления в напряжении бесполого Тела. Входящим является объект сопротивления, как например для Путина или писателя толпа является входящей, отсюда и эффект кастрации для мужского биопола, и деградации принимающей стихии Тела для женского. [Фрейд ... субъект должен быть генитальным или же никаким.] -  [Лакан ... кроме генитального зрелого наслаждения есть и другие цвета спектра, связанного с отправлением желания] - желание - внешнее Тела, здесь Фрейд более точен, если субъект генитальный необходимо реализуется до полового в едином Тела. [генитальность является небольшим островком в бушующем море наслаждений другого типа и других типов обращения с объектом.] - здесь Лакан говорит ни о чём, генитальность уходит в половое Тела как единое.

СУБЪЕКТ НАВЯЗЧИВОСТИ И ЕГО НАСЛАЖДЕНИЕ
Невротик навязчивости – это такая фигура, которая занимает промежуточное положение между субъектом генитальным и истерическим. Т.е. если истерический субъект еще обращается с объектом а как с объектом падения, причем, помещающий на место объекта а себя, это субъект, который полностью себя этому самому желанию, несущему ему наслаждение, связанное с падением, с ранением, со смертью, придается, то навязчивый субъект – это субъект, который с этим желанием пытается справиться.
Что выходит на первый план в анализе навязчивого субъекта? Это не только то, что Лакан называл сопротивление генитальному, на самом деле, с этим имел дело уже Фрейд, он замечает, что навязчивый невротик – это невротик, у которого до генитальности, до зрелой отцовской функции не доходит. Он норовит задержаться на измерении анальном. И это выступает в виде защиты. Но то, что замечает Лакан, оказывается крайне ценным в аналитической перспективе. Потому что указывает он на то, что та самая анальная уступка, которую подмечает Фрейд, полгая, что именно она является истинным желанием навязчивости, на самом деле не является его истиной. Она является лишь одним бастионом на пути к чему-то такому, в чем невротик навязчивости не отдает себе отчет. Т.е. если Фрейд полагает, что за потугами субъекта на генитальность, на зрелость, скрывается на самом деле это самое детское анальное желание, которое он никак не может проиграть и на этапы которого он постоянно регрессивно возвращается, то Лакан полагает, что даже анальное желание, т.е. обращение с объектом а как с чем-то таким, что придерживают, складируют, делают из него кубышку.
Что такое по сути анальное обращение с объектом – это то, что является слаганием. Слагание - это то, что хорошо характеризует Жижек в статье о пассивном наслаждении субъекта, где он указывает, что для современного субъекта крайне характерно складирование. Скажем, мы покупаем книги и не читаем их, мы скачиваем видеофильмы на диск или ставим галочки в браузере, но не смотрим их. Возникает накапливание, выражающееся в формировании библиотеки. Библиотека характерна тем, что к ней не обращаются, что субъекту может раз в жизни удается что-то из нее почерпнуть, что субъект как будто ее отсрочивает. Книги, которые он прочитает, женщины, с которыми он будет или фильмы, которые он посмотрит – это что-то такое, к чему он, как скупец к своей кубышке, почти никогда не прикасается. Если берет что-то из нее, то крайне неохотно и чувствует себя неловко, как будто он запускает руку во что-то такое, что должно быть целым. Субъект этот не позволяет отщипнуть от своего складированного наслаждения ни кусочка. Вот что такое субъект навязчивости.
Но Лакан замечает, что это не все, что подобного рода функция является всего лишь защитой. Странно, что это не заметил Фрейд (…) Но Лакану удается взять желание Фрейда на мушку и довести до окончания то, что Фрейдом было почти сказано, но было брошено в самом конце. В какой-то степени для Фрейда тоже было характерно это самое измерение навязчивости, которое последнего слова не говорит. Когда Фрейд начинал в своих работах жаловаться, что якобы ему не удается завершить мысль или он зашел в тупик или эта топика не годится, нужна какая-то другая, это то самое, что делает тексты Фрейда очень трогательными. Как раз это то, что Лакан называет защитным измерением. Фрейд считает, что последнего слова говорить не следует. На самом деле то же самое можно наблюдать и у Лакана, который не давал никаких последних определений, никогда не завершал объяснений, бросая их на полдороги. Здесь тоже сказалась функция удержания. Но Лакану удается сделать еще один шаг, преодолеть еще одни рубеж. В 10 семинаре он так это и называет – «преодоление фрейдовского рубежа».
Рубежом этим у Фрейда является кастрация. Т.е. представление о том, что субъект мужского пола обречен на кастрацию, ему не двинуться с этой позиции - он может быть только генитальным или никаким. В худшем случае регрессирующим, гомосексуальным или еще каким-то, в общем, но довольно маргинальным с точки зрения врача как ученого и врача. И для женского субъекта – это зависть к органу, т.е. пресловутый рenisneid. Так вот, Лакан показывает, что перед нами барьер защитного желания именно Фрейда, который можно опрокинуть и за который можно пройти. Лакан за него проходит, предлагая нам функцию объекта а, который нам объясняет что такое рenisneid и тем самым его отбрасывает, потому что субъекту женского пола нечему завидовать. Лакан показывает, что у него есть другие наслаждения – латентные. С другой стороны, у субъекта генитальности мужского пола тоже есть способы от этого генитального желания ускользнуть, он может позволить себе какую-то роскошь в виде субъекта властвующего – субъекта, обладающего толикой власти имеющего право получать внимание других. У этого субъекта сказывается несколько истерическая позиция, которая характерна для разного рода крупных политиков. Они что-то от генитальности теряют и это крайне заметно. То самое актерствование, капризность, которая присуща большому начальнику, выказывают в нем не мачо, не того, кого можно было бы назвать хозяином стаи, а напротив – субъекта, носящего детские черты.
Так вот, невроз навязчивости является в своей анальной функции защитой от того, что я назвал желанием латентным. Т.е. субъект как бы попадает в тиски: с одной стороны, генитальности он не достигает и для него эта функция закрыта из-за преодоления анальности, которая предшествует анальности чисто исторически, биографически. С другой стороны, он очень склонен был бы поиграть в ту самую игру, в которой он находится на сцене, в которой он падает, он поврежден, но ему не позволяет та самая функция слагания объекта а – функция складирования, накопления. Это накопление никак не позволяет ему к этому наслаждению прорваться. Хотя он к этому склонен и известно, что есть разного рода нарушения, характерные для невротика навязчивости, сказывающиеся в семейной жизни.
Например, невротик навязчивости может характерно обращаться со своей второй половиной – будь это партнерша или жена. Он склонен придерживаться наслаждение, на что он часто жалуется в анализе прикрытым образом, называя это импотенцией. На самом деле, как правильно Фрейд замечает, никакой импотенции, если это не крайний физиологический случай, не бывает, а есть именно нарушение желания, нарушение его отправления, связанное с тем, что невротик навязчивости наслаждением делиться не склонен. Но почему он им делиться не склонен?
Фрейд опять же полагает, что он имеет место недостаток зрелости. Поэтому Фрейда немного Лакан и критикует, потому что он недооценил роль того, что можно назвать предшествующей зрелости сексуального компонента. В каком-то смысле Фрейд был строг, он прошел школу врачей, где считали, что субъект должен быть генитальным или же никаким. Здесь сказывается ригидность самого Фрейда. Но в то же время Фрейд нам оставил много материала, показывающего, что кроме генитального зрелого наслаждения есть и другие цвета спектра, связанного с отправлением желания. И Лакан строгость Фрейда расковывает, корректирует, показывая, что как раз генитальность является небольшим островком в бушующем море наслаждений другого типа и других типов обращения с объектом.
Так вот, навязчивый субъект не дает своей второй половине, склонен к импотенции к состояниям ипохондрического характера, к фобиям, которые якобы мешают ему отправлять зрелые отеческие и супружеские обязанности, а склонен он к ним потому что он не получает чего-то в ответ. Не получает он именно того, что мог бы получить в виде субъекта, находящегося на сцене. Но ему это недоступно по ряду причин, связанных именно с объективным развитием анальной функции, которые вмешиваются в предшествующее наслаждение как торможение, как остановка. И поэтому субъект находится в положении, в котором он хотел бы, но не может себе этого дать, и хотел бы получить, но взять он не может тоже. Субъект навязчивости не может взять не только потому что ему мешает преграда из накопленных объектов, хотя она конечно тоже затыкает ему рот, но он не получается из-за особого рода желающей функции. Именно не получая того, что он хочет, он начинает объекты накапливать. Собственно, это накапливание, скупердяйство невротика навязчивости, это откладывание наслаждения является компенсаторным.
Елена Груздева: фрагмент лекции курса «Лакан-ликбез» А. Смулянского «Ребенок и его объект»