Философия как проституция
В продолжение темы «философ и философия» предлагаю вашему вниманию фрагмент письма А. Ф. Лосева А. А. Мейеру (опубликовано в кн.: Троицкий В.П., Разыскания о жизни и творчестве А.Ф. Лосева. М., 2007. С. 335–341).
Москва 17 янв<аря> 1935 г.
<…> После целой жизни философствования — опять задаю себе вопрос: да что же такое философия-то? — как еще тогда тринадцатилетним гимназистом. Раньше она мне представлялась действительно прекрасной и мудрой Уранией, один добрый взгляд которой делал счастливым на долгое время и заставлял забывать все нищенство и убожество человека. Что же мне теперь сказать? Не превратилась ли эта молодая, стройная, сильная духом и телом, прекрасная дева мудрости в нервную истерическую даму, в ту идиотку и сумасбродку, с которой, по совести говоря, и дела-то никакого иметь невозможно? Что-то эдакое злое, мелко-раздражительное, капризное, несговорчивое...
Ну, что это? Наука? Искусство? Сама жизнь? И спрашивать-то нелепо. Какая же это, прости Господи, наука?! Ведь это же издевательство, сплошное измывание над наукой. В философии никогда никого ничему не научишь. Всякий идиот имеет тут свои суждения; и нет никакого авторитета или хотя бы полиции, чтобы заставить людей мыслить правильно. Вернее, тут слишком много разных авторитетов и полицейских приставов; и все это кругом лает, воет, тявкает, грозит, кусается, -того и смотри, за ногу тяпнет. Какая же это наука? Для науки -слишком художественно (вернее, расхлябанно), для искусства -слишком научно (вернее, просто скучно). Для теории — слишком жизненно, для жизни — слишком головная штука. И т.д. и т.д. Ни в какой ящичек, ни в какую категорию ее Вы не засунете; и она всегда назойливо вылезает за всякие приличные рамки, требуя отдать ей все и сама не давая ровно ничего, — точь-в-точь как духовно-растрепанная и физически изношенная идиотка и дама-истеричка.
Я уже не молод, но не могу надивиться на то, как никого ничему нельзя научить. Не могу надивиться на то, как все перевирается, искажается, передергивается, как все выдумывается, присочиняется, необдуманно высказывается, голословно утверждается, клевещется. Гераклит наврал на Пифагора, Ксенофонт исказил Сократа, Аристотель оклеветал Платона, Плутарх унизил Эпикура, Кант ничего не понял в Платоне, Фихте считал себя кантианцем, Шеллинг рассорился с Фихте из-за «Я», Гегель проклинал Шеллинга, Шопенгауэр считал мелкими жуликами и Фихте и Шеллинга и Гегеля. Я понимал бы, если бы это было кухонной ссорой двух идиоток, у которых нет никаких иных занятий. Но если Аристотель ничего не понял в Платоне, а Гегель в Шеллинге, то это уже — проблема, а вернее не проблема, а просто тот же дамский идиотизм, с которым не хочется и дело-то иметь.
Попробуйте высказать философскую мысль десяти человекам: десять человек — скажите «Слава Богу!», если они поймут ее только десятью способами. И если эти десять человек передадут ее каждый еще десяти человекам, то считайте себя счастливым, если образуется всего только сто разных мнений о Вашей философии. Правда, бывают друзья, ученики, которые понимают Вас с полуслова, но — разве же об этом стоит говорить перед лицом (вернее, перед безличием) несосветимой бездны всеобщего идиотизма и непонимания? Если Платона, Плотина и Шеллинга всегда «понимали» именно так, то как же могут понимать нас с Вами? Не думаю я, чтобы тут помогла и физическая власть. Марксисты, напр., действуют не только словом, но и наганом: однако они тоже все перессорились философски. Философию никогда нельзя было создать ни разумным убеждением, ни поркой. Попробуйте выпороть истеричку: она бросится Вам с пятого этажа, но философом не станет. Ведь такая, казалось бы, простейшая мысль, что целое не делится на части, а попробуйте-ка ее высказать как последовательную истину, попробуйте принудить признать ее: Вам будет грозить голод, холод, всякое гонение, тюрьма и даже смерть! Спрашивается: если философию нельзя создать ни разумным убеждением, ни кнутом, то чем еще прикажете ее создавать? Красивыми словами, блеском и глубиной своих чувств, поэтическими приемами? Однако, мало того, что это была бы уже совсем не философия, это большею частью просто невозможно. Вы сами хорошо знаете, как редко это возможно.
И ничем, ничем не угодишь этой капризной даме! Какой-нибудь ничтожнейший математик, вовсе даже не придумавший какой-нибудь новой теоремы (если он придумал хоть одну новую теорему, то он уже пропечатан во всех учебниках мира), а всего только изложивший чужие идеи толково и с незначительным изменением, он тебе и ученый, он тебе и профессор, он тебе и шишка в обществе. А вспомните хотя бы свою собственную философскую работу: иной раз Вы прорабатывали и создавали сами нечто равное целым отделам из какого-нибудь Фихте; и все это — просто никому не было нужно, все это грызли у Вас крысы, а если доходило до печати, то лежало там под спудом, как еще и поныне лежит Платон, лежит Прокл и еще тысячи мелких и крупных философов. Никому это не нужно, — вот и все! Кого-то выносит наверх, кто-то делается популярным, но, во-первых, делается это совершенно помимо воли и сознания самих философов, неизвестно по каким причинам; во-вторых, популярными и «понятными» бывают иной раз нескольким поколениям совершеннейшие пошляки и пустомели (вроде какого-нибудь Н. Михайловского в 70-80 гг.); в-третьих, даже и эта популярность бывает всегда настолько эфемерна, что можно только пожалеть философию за такую «силу» и «значение».
А главное, это — удручающее, повальное убеждение всех и каждого, что он имеет право философствовать, что для философии не надо ничему учиться, что при любой духовной и умственной сиволапости можно высказывать свои мнения и критиковать величайших философов. Тут уже тебе не истерическая дама досаждает. Не лучше ли тут употребить другой образ? Не проститутка ли наша с Вами философия, дорогой Александр Александрович, и не публичный ли дом — то, что скромно называется историей философии? Не было такого мнения, которое бы не было высказано. Любое мнение можно высказывать, любую глупость, тупость, слабоумие можно высказывать, и — ничего! Еще найдутся хвалители и последователи, найдутся штыки для их защиты, найдутся типографии для их публикования.
Имеет или нет человек философскую школу ума, это узнается сразу, с первых же фраз, со взгляда на его лицо, как с первых же слов различается украинская речь от великорусской или кухарка от барыни. Правда, математик тоже с первых же фраз узнаёт, учился ли этой науке его собеседник или нет: тут достаточно двух-трех вопросов. Но какая разница между философом и математиком! В математике Вы поставили единицу невежде, и — крышка! — пожалуйте поучитесь. А в философии... И говорить нечего, — все ясно!
Конечно, Вы не будете мне доказывать односторонность и абстрактность математики, что и без того мне хорошо известно, да и не в математике тут дело. Но вот я прожил 41 год и думаю: философия, это — проституция. Если хочешь быть нахалом, невежей, хамом и в то же время иметь глубокомысленный и ученый вид, вали в философию! Нетрудно ведь даже невеже подметить господствующую моду и начать «философствовать» в ее духе, и — все обеспечено, внимание, понимание и даже гешефт. Но попробуйте подметить какую-нибудь моду в физике (напр., расщепление атома) или в астрономии (принцип относительности) или в химии (учение о коллоидах) и попробуйте без многолетней теоретической учебы что-нибудь здесь членораздельное высказать, — Вас и на порог не пустят в научном учреждении.
Дешево продается философия любому покупателю! Любой мерзавец и обскурант может делить это доступное ложе. Бездарный Спенсер владел умами несколько десятилетий; и все это считалось философией, даже научной философией, венцом и куполом мировой философии! Нет ни одной дурацкой идеи, которая бы не могла быть подхваченной людьми, которую бы не повторяли в качестве истины и которую бы не предпочли философскому гению. Вы скажете, что это и неважно, если в философии хромает ее научная сторона, если философия не научна; она-де есть внутренняя жизнь человека. Извиняюсь! Это требует разъяснения.
Если философия не есть наука, ее утверждения не могут претендовать на принудительность и общеобязательность. Значит, внутренняя жизнь человека в данном случае будет происходить вне всякой общей принудительности. Хорошо. Допустим, что все это очень нормально. Допустим, что скрипач не имеет скрипки, которая бы покоряла всех, а вместо этого имеет внутреннюю скрипичную жизнь, которой сам и утешается. Допустим, что вполне нормально то положение, когда инженер лишен возможности что-нибудь строить и, вместо этого, теоретически и внутренне утешается тем, как хорошо он мог бы строить. Но если даже все это нормально, то в отношении философии это, по меньшей мере, неясно. Что такое эта «внутренняя жизнь» философа? Если это есть жизнь перед лицом Божиим, то я не знаю, чем она отличается от религии. Если это есть жизнь ради общественных или вообще человеческих благ, это будет мораль, политика. Словом, философия всегда окажется тем или иным видом практической жизни, которая всегда существовала и без всякой философии, и философия здесь часто только мешала. Если же философия не есть ни общеобязательная наука, ни личная внутренняя жизнь, а есть, как говорят, мудрость, то мудры ведь бывают и поэты, и музыканты, и представители религии, и даже просто люди как таковые. При чем тут философия? Если же она к чисто жизненной мудрости прибавляет какое-то знание, четкое и логическое, то я уже сказал, что ценность этого знания — ничтожная. Значит, мудрость — не от философии, но от жизни, наука — не от философии, но от рассудка, внутренняя жизнь — не от философии, но от религии. Спрашивается: что же от философии-то?
Затем: удручает и то, что всё, решительно всё давным-давно сказано. Что бы я сам ни придумывал, что бы я ни читал из современной философии, — я всегда нахожу для этого аналогии в истории философии, а часто даже не аналогии, но буквально воспроизведение. Нет возможности сказать в философии что-нибудь новое. Есть у философов с десяток идей: они и жуют их вот уже несколько тысячелетий. Вся история философии заключается в том, что эти идеи то забываются, то вспоминаются, то высказываются косноязычно, то более членораздельно. Можно было бы, конечно, этот десяток идей считать за общее достояние философии, но это — подлог. Никто в чистом виде их не признает, и никому они не нужны. Это — результат моего личного наблюдения, в котором я тоже никого убедить не могу. И ясно, что я так и умру, но никому этого знания не передам.
Вопрос, который я ставлю в этом письме, был бы очень прост, если бы он шел от позитивиста или материалиста старого типа. Тогда ведь, — помните? — бахвалились тем, что-де философии никакой нет, а есть только выдумки и фантазии; и притом бахвалился обычно тот, кто был совершенно неповинен ни в какой философии. Мой вопрос звучит иначе. Я люблю философию и ухлопал на нее всю жизнь. Я знаю, что существует истина и есть разум истины. Философия для меня — и наука, и мудрость, и внутренняя жизнь. И я не злорадствую по поводу анархизма, злобствующего в философии, но скорблю о нем и страдаю о загубленной истине. И при всем том — не могу иначе сказать, как подтвердить вышесказанное: эта идиотка взяла у меня все силы, но дала то немногое, что я мог бы и без нее иметь, но, пожалуй, в гораздо больших размерах. Она требует от меня того, чего и сама не знает. То давай ей науку. Даешь науку, она кричит и корчится в нервном припадке: не науку, не науку, мудрость давай, — наука — пошлость, мудрость! мудрость! Начинаешь читать мудрых и им подражать, эта истеричка с кровавыми глазами и сжатыми кулаками пищит и вопит: ах, да не мудрость, не мудрость, общественное приложение, людям пользу от своей философии давай, — не отшельничество, борьба, борьба, общественно-политическая борьба! В конце концов, я теперь и не знаю: что с меня, собственно говоря, требуется и что я за несчастный Чеховский Епиходов, на которого валится двадцать два философских несчастья?
Невозможно сказать, что если философии нет, то она и не должна быть. Я думаю, и Вы не посмеете сказать, что ее не должно быть. Она должна быть. Но как, как она должна быть? Как вылечить эту философскую истерию и как вернуть это «погибшее, но милое созданье» к «честной трудовой жизни» (простите за пошлость!), — жду ответа.
А.Л.
laquo;честной трудовой жизни
- romantaran
- Для комментирования войдите или зарегистрируйтесь
Философский штурм | Совместное философское творчество © 2006-2014
Сайт представляет собой площадку для функционирования философского интернет-сообщества, участники которого заинтересованы не только в индивидуальном, но и в коллективном философском творчестве.
Комментарии
А у них и дальше переписка была.
Вы опубликуйте, если не сложно
1. С задором написано, с перчиком и укропом, но слишком много подливки. :)
2. Почему от философии, чем бы она не была, надо требовать пользы? Это наша русская, российская, интеллигентская ностальгия - во всем искать разумность и полезность.
3. И, наконец, почему философия - проститутка? Потому что не осталась верной одному гению, одному учению? Но именно в этом ее привлекательность - если бы философия стала математикой (прости Господи!), то мыслить стало бы совсем неинтересно.
Потому что любой невежда может назвать себя философом и нет объективных критериев оценки его компетентности.
Проститутка. Почему? А потому что такой вывод сделал ЛОСЕВ.. Правильный сделал вывод. Тем больше наблюдаю современную философию в РФ, глубже вдаюсь в исходные мотивы взлета той или иной философемы в срезе истории.
НО ОНА НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ ТАКОЙ. МЫ С ЛОСЕВЫМ ПРОТИВ!!!!
Да.. Лосев. Это личность.. Хотя я лично не платоник..Я душой с ним тождественен..Читаешь его не философские работы (это само собой),- а мемуары, записи, повести. Какой мощный мир его души.. В этом мире и стоит жить, если в нем такие люди иногда появляются..
В общем-то для философа критерий ввести можно. Например: а что ты, мил человек, нового-то различил - сам?
Другое дело, что цеху того не надо.
Потому - окончательное суждение выносит время после смерти. Ну и совсем некоторым и при жизни, но тут зачастую незаслуженно. 
Философия стала проституткой потому
что её вырастили не добросовестные матери и отцы,
а одержимые бредовыми идеями
бездельники и пустозвоны, понятия не имеющие
о воспитании честной труженицы...
Так точно. Но дело в том что и мы с вами Эфромсо тоже не перцы.
Но вообще то свою роль в культуре она не выполняыет, словотворение , смыслы, обработка культурных достижений и данных в приемлемую форму. Интелектуальные цыгане бродят как призраки в интернете и нифига не делают. А на википедии сидят случайные люди и творят знания людей. В стране бардак в умах бардак, кругом рвачи, и доминирующие самцы шакалы которын отпировали на костях СССР
Миром правят и производят основной валовый продукт Земли две или три компании , мафия которая не кормит голодающих
От буквоедов и начётчиков,
вольготно себя ощущающих на ФШ -
ждать интереса к чему-то не банальному
просто не приходится...
Существенное замечание.
//Потому что любой невежда может назвать себя философом и нет объективных критериев оценки его компетентности.//
А знающий ещё больший незнающий,
как сказал человек который всё помнит мне предстоит ещё одно десятиелетие мучений , помнить всё.
Философ тот кто дошёл до вершины горы, довёл или своё творчество или творчество другого , до образца к которому нет претензий или почти нет. Но, куругом недофилософы-мифотворцы , одни пудели , к которым с ходу , одни претензии.
Математическое мышление (если иметь в виду высшую мат.) - такое же творческое и интересное, как и философское. Разница лишь в том, что в математике есть объективные критерии истинности какой либо теории, и ее доказательства. А сам процесс создания новой теории формализовать невозможно.
Мне кажется, именно анлитическая философия предпринимает попытку, если можно так сказать -"депроституизации" философии. Правда на этом пути постоянно обнаруживаются все новые и новые препятствия, но, думаю, надежда пока все-таки есть.
Сейчас такая оценка применима не только к философистам, но и к значительной части нашего ( и не только) истеблишмента, если это стадо можно так назвать.
Чего-то недопонял. Не в смысле, почему философия - проститутка (она - не проститутка, она - безбрежняя говорильня, а проституируют конкретные люди, в отдельных случаях именующие себя философами). Я недопонял, зачем надо было выковыривать из самых дальних всеми позабытых тем именно эту, чтобы буркнуть в нее ну совсем не по делу. Каждый народ достоин своего правителя. Если по вашему мнению ваши правители, их прислуга - проститутки, то кто ж тогда те, кто их избирает? Безмозглые животные, на простеньких струнах душ которых играет любой проходимец? Или супердешевые проститутки, которые за мельчайшую подачку во время выборов продадут и себя, и своих детей в рабство проходимцам на ближайшие 5-6 лет? Ах не нравится замечать бревно в своем глазу? Ну тогда и нечего трындеть из стойла.
Ну да, именно так и есть. А разве все происходящее можно по другому понимать? Да, все-таки, никакой философии не существует, есть философы, философисты и тексты.
типа того, что "каждый народ имеет таких философов, каких заслуживает"?
скоро и названия не будет. заменят "философию" на "коммуникативные технологии"
кстати, и в науке и в других сферах интеллектуальной деятельности - теперь та
же тенденция, которую описал Лосев.
Как бы то ни было, но надо высвобождать те силы людские, которые тратятся на говорильню.
Чтобы использовать их на конструктив. А введение технологий может принести Правила. Например - на высказывание не больше двухсот знаков. (Как в журналистике: интервью в АиФ = ровно 5000, только супер-пупер дозволяется до 7000) А хочешь пообщаться свободно - изволь в личное пространство.
И это было бы правильно - язык надо избавлять от шизы. Когда смотришь, сколько образованные люди тратят сил и времени на самоутверждение и компенсации через массивную писанину - жутко становится.
но это в бОльшей степени зависит от самих говорящих людей. а их попробуй уговори или поди заставь...
а вот это очень хорошая идея! предложите администрации форума (в админской секции). словам должно быть тесно, а мыслям просторно. давно была такая мысль - зачем при защите диссертаций "кирпич" текста, куча публикаций (с некоторых пор еще и ВАКовских)? 2-3 страницы тезисов и 2-3 часа дебатов на ученом совете. только в тезисах должно быть содержание, а ученый совет должен смыслить в том, что представил диссертант. в нынешних условиях вряд ли получится.
и не только язык, но и само форумное пространство. как бы это придумать, тест что-ли какой-то психологический. чтобы явных шизофреников отсеивать. можно оставить для таковых раздел типа "курилка", и пусть там пишут что хотят и сколько хотят. нужен какой-то нижний порог, уровень, ниже которого нельзя. а в плане языка - тогда первым делом запретить Хайдеггера (я лично не против, но некоторые что-то в нем находят...).
А также запретить Гераклита Темного, да и Канта с Гегелем впридачу.
перечисленные философы и Хайдеггер - две большие разницы. перечисленные не страдали аутизмом и косноязычием. а также преднамеренно не "мутили воду". при большом желании их можно понять. тексты Хайдеггера - бред шизофреника.
Как-то на методологическом форуме надо было обсудить сложную тему и мы, для чистоты выполнения придумали такую штуку - открыли тему и в ней разместили четыре подтемы, каждая из которой представляла отдельную ветку:
1. Краткие тезисы, о определения, характеризующие смысловые топы темы;
2. Описание, более подробное к п.1. (по запросу к.л. из участников) этих тезисов, с иллюстрацией связей;
3. Обсуждение к п.2 по теме;
4. Свободный разговор, имеющий отношение к теме, флуд.
Сделано это было по той же причине - зафлуживание тем. Надо сказать, что результат был отличный - в 1 ветке не больше 2 десятков строк, можно зайти и быстро глянуть - о чем речь, чего добились, открыли, где конфликт мыслей; Со второй тоже не так много, все тезисы были пронумерованы и легко было сразу найти нужное описание; в третьей гораздо меньше, раза в 4, чем при обычном обсуждении, люди, набирая посты, заранее включали легкую рефлексию и этого оказывалось достаточно, чтобы не превращать разговор в лавину слов. Но, самое смешное то, что в 4-ветке практически ничего не было, когда работает рефлексия даже по такой примитивной схеме, треп отваливается.
Описание темы в тезисах я как-то прочитал у Хакена, он в 10 тезисах дал характеристику состояния синергетики на день своего интервью. Это было круто - вот так сразу получить в сжатом виде конъюнктуру отрасли, причем проблемной, всего за 10 минут! После этого применял я этот "веер тезисов" неоднократно и для желающих разобраться в чем-то быстро он отлично работает.
Будьте с этим поосторожнее:
НАУМ КОРЖАВИН
ПАМЯТИ ГЕРЦЕНА*
Баллада об историческом недосыпе
Любовь к Добру разбередила сердце им.
А Герцен спал, не ведая про зло...
Но декабристы разбудили Герцена.
Он недоспал. Отсюда всё пошло.
И, ошалев от их поступка дерзкого,
Он поднял страшный на весь мир трезвон.
Чем разбудил случайно Чернышевского,
Не зная сам, что этим сделал он.
А тот со сна, имея нервы слабые,
Стал к топору Россию призывать,-
Чем потревожил крепкий сон Желябова,
А тот Перовской не дал всласть поспать.
И захотелось тут же с кем-то драться им,
Идти в народ и не страшиться дыб.
Так началась в России конспирация:
Большое дело - долгий недосып.
Был царь убит, но мир не зажил заново.
Желябов пал, уснул несладким сном.
Но перед этим побудил Плеханова,
Чтоб тот пошел совсем другим путем.
Всё обойтись могло с теченьем времени.
В порядок мог втянуться русский быт...
Какая сука разбудила Ленина?
Кому мешало, что ребёнок спит?
На тот вопрос ответа нету точного.
Который год мы ищем зря его...
Три составные части - три источника
Не проясняют здесь нам ничего.
Да он и сам не знал, пожалуй, этого,
Хоть мести в нем запас не иссякал.
Хоть тот вопрос научно он исследовал,-
Лет пятьдесят виновного искал.
То в «Бунде», то в кадетах... Не найдутся ли
Хоть там следы. И в неудаче зол,
Он сразу всем устроил революцию,
Чтоб ни один от кары не ушел.
И с песней шли к Голгофам под знамёнами
Отцы за ним, - как в сладкое житьё...
Пусть нам простятся морды полусонные,
Мы дети тех, кто недоспал свое.
Мы спать хотим... И никуда не деться нам
От жажды сна и жажды всех судить...
Ах, декабристы!.. Не будите Герцена!..
Нельзя в России никого будить.
С какого места возьмёмся, ААБ?
Наверное, нужно просто различать:
1. "Философствование" - о том, о сем, и ни о чем.
2. Философия, как "форма общественного сознания", мировоззрение, которое может быть религиозным, мистическим, метафизическим… А может быть и материалистическим - научным. В полном соответствии со статьей "Наука" в БСЭ:
"… философия… выполняет по отношению к Наука функции методологии познания и мировоззренческой интерпретации его результатов, философию объединяет с Наука также стремление к построению знания в теоретической форме…"
Если не лень, см. А.Л. Никифоров: "Философия как личный опыт" - http://www.new-philosophy.narod.ru/flo.htm
И критику: "Причем здесь философия?" - http://new-philosophy.narod.ru/aln.htm
Вот здесь и зарыт корень. Ряха к ряхе, морда к морде, а лицо к лицу. Если бы все аватарки были портреты, то всё было бы значительно проще, не надо было бы тратить своё время на общение с агрессивными клоунами. Нормальное общество всегда кастовое. А современное - перевёрнутое. И кандидатские, и даже докторские степени вовсе не гарантируют брахманской яйцеголовости. Тем более, что мода всегда на кругляк. Это ведь только евреи вопят при виде циркуля. Потому что измерение черепов - единственный физический метод отделения высшего от низшего. А все эти разговоры о правильной и практической философии в пользу бедных. Гегемон не поднимется выше болванки, инженер выше технологии. Сверхчувственное доступно только отдельным уникумам, которые сегодня никто и звать их никак.
Лосев зря обозлился на Музу. Она его провела по Пути ровно столько, сколько он смог пройти. Потенциал у него был, поэтому она ему и как бы что-то обещала. Но как и многие он увяз в медных трубах. Поэтому она его бросила. А он её, видишь ли, проституткой объявил. А Она подруга богам, а не смертным. Это понимать надо, а не кричать как пьяный бакалейщик и руками махать...
"Лосев зря обозлился на Музу. Она его провела по Пути ровно столько, сколько он смог пройти. Потенциал у него был, поэтому она ему и как бы что-то обещала. Но как и многие он увяз в медных трубах".
Лосева знаю, а ты кто есть чтобы его судить? Где аргументы, где представление у Вас самих?
О любимых и проститутках
Игорь Губерман писал как-то:
Гений Лосева, вырванный из контекста его биографии и творчества, да еще и из эксклюзивной переписки, брошенный в топку ярмарки тщеславия ФШ, это всё равно что "девка, брошенная в полк".
Вне контекста остались факты биографии. При написании письма Лосеву был 41 год. А буквально перед этим (цитата):
Итак, с 37 лет (возраст смерти Пушкина и Белинского, в общем-то молодой человек) А.Ф.Лосев - враг народа и тюрьма. 38-40 лет - строительство беломорканала, потеря зрения. До 45 лет запрет на преподавание. И вот в этот период с клеймом врага народа, почти слепой, отстраненный от преподавания философии Лосев пишет это письмо, в котором ключевыми надо считать не вопросительные слова про "проститутку", а следующие (ссылка):
"Разум истины" - понятие В.С.Соловьева, достойным учеником которого был Алексей Федрович. Кто из участников ФШ в таких условиях травли, болезни и запрета на профессию мог написать подобные слова о любви к философии и Софии?..
Настоящая философия состоит в том что бы избавится от всякого рода философии.
000
http://philosophystorm.ru/vyrvetsya-li-filosofiya-iz-plena-traditsii
http://philosophystorm.ru/chto-takoe-filosofiya-dlya-vas-lichno#comment-...
Троицкий В.П., Разыскания о жизни и творчестве А.Ф. Лосева. М., 2007. С. 335–341
Можно прочитатьздесь:
https://coollib.net/b/677812-viktor-petrovich-troitskiy-razyiskaniya-o-zhizni-i-tvorchestve-af-loseva/read
II. [Письмо А.А. Мейера А.Ф. Лосеву]
Март 1935 г. 2
Мне не удалось отдать философии всю жизнь, как сделали Вы, — потому что в лености все житие мое иждих, отдавая его то «общественности», то всякого рода «личным делам», то безответственному философствованию (больше устному, чем письменному). Однако и я давно уже заметил непотребство этой женщины и ее «ни то ни сё», на которое Вы указываете. Я даже позволял себе более резкие о ней суждения, чем сделанные Вами. Я знаю, что Вы-то её все же любите. Я же, по-видимому, и не любил её (потому что иначе не изменял бы ей со всякими другими еще более несчастными созданиями).
Но тогда, когда я убедился в её дурном поведении, я задумался о том, чем была она в своем младенчестве. Первородному греху причастны, конечно, и младенцы. Но тот наш образ, который дан нам как наше истинное лицо и который искажается грехом, просвечивает сквозь порчу сильнее, ярче в младенчестве, — и вероятно поэтому нам рекомендовано было «быть, как дети». Грехами жизни мы, взрослые, закрепляем (делаем «заскорузлой») нарастающую кору порчи. [При малом развитии мало бывает «развито», и зло, хотя и не «развитое» оно бывает достаточно ярко.] Вспомнив все это, я стал приглядываться к лицу философии в младенчестве, надеясь увидеть ее истинный лик.
Не кажется ли Вам, что младенчество философии, какою мы её знаем, — не в Греции, как оно не в Индии и не в Китае — а у нас в Европе: в Ирландии, во Франции?.. Ведь та женщина, которая носила это имя в Греции, была совсем другая, и она уже давно умерла, и она была мало похожа на ту, которую мы с Вами теперь готовы так поносить. Хуже или лучше, но во всяком случае просто другая, и не кто иной, как Вы, это доказал со всей убедительностью. Наша философия приняла только имя античное, — на самом же деле она есть явление, которого античность совсем не знала. Там существовала законная и благородная, благорожденная дочь мифа, живого, ничем не скованного и не обузданного. Наша же несчастная — не непосредственное порождение нашего религиозного сознания. От кого она родилась, — кто её знает?! Училась она, конечно, у своей древней тезки, но породы она иной.
Но от кого бы она ни родилась, она была в младенчестве своем отдана на служение при храме. И это сразу поставило её на много ступеней выше её учительницы. На столько выше, на сколько сам храм наш выше храмов древности.
Переводили часто: «служанка» теологии. Прислужница при храме — это не совсем то, что означает на нашем языке «служанка». Обижаются за неё наши умники, не понимающие, что девушки, отданные на служение при храме, — какого бы незнатного рода они ни были, становились существами больше чем «благородными», играли почетную роль. Та, никому не служившая, сама была барыней. Для нашей же девы совсем не лестно было бы стать такой барыней, матроной или Пенелопой. Она тоньше, умнее, благороднее и выше (по причастности своей иному, нездешнему), хотя и наивнее и менее искусна.
Скажете: это модный Карсавинский лозунг — «ancilla theologiae» — но что ж поделаешь, если в этой моде — правда?!
Когда я вздумал ближе взглянуть в лицо философии, какой она была еще прислужницей при храме, только начинающей этот священный путь, я увидел прекрасные черты, вполне примирившие меня с несчастной. Как обидно, что эта удивительная девочка не устояла в своей тонкой и умной чистоте! Правда, она была по природе, видимо, несколько строптивой, и это её очень украшало. Она была призвана, так думается мне, к большой, верной и притом вполне сознательной свободе.
Что же случилось с нею, что сделало её такой несчастной? Мне кажется, что дело очень просто: ушла из храма, сбежала, пошла скитаться и блуждать, захотела стать такой матроной, как её древняя сестра, но не смогла уже стать ею, потому что места в нашей жизни для такой матроны не нашлось, да и натура была не та, да и музыка храма бесследно не пропала; вот и стала «ходить по рукам», как грубо могли бы сказать злые языки, — а мне хочется сказать: вот и стала искать, кого бы полюбить. Расцветала временами, показывала свои возможности, свою силу и красоту, но никому уже не служила и в пустоту направлялись весь ее блеск, все её сияние, все её песни. И сама оттого опускалась, вяла, пустела, позволяла себе говорить таким жаргоном, какой готовы были одобрять и когенианцы и все виндельбанды. И не больше ли всего вреда принесла ей эта озорная подмена её живого языка — неприличным жаргоном?
Простите, что я впал в такой «образный» тон, мне совсем не свойственный! Так как-то случилось при чтении Вашего письма! Дело в том, что оно вызвало во мне слишком сложные и двоящиеся мысли и чувства и выразить их членораздельно и «точно», как любите Вы, я не в силах в письме. Я откликаюсь Вашим мыслям как будто бы вполне, — и потом вдруг ловлю себя на том, что вот Вы-то, конечно, при всем видении непотребства этой дамы, всё же остаётесь с нею, потому что знаете многое, многое не подпадающее Вашему отрицательному суду. А я готов совсем, до конца, без оглядки выбросить всё это, не пожалев даже Лейбница, Канта, Шеллинга, не остановившись даже пред Фихте и Гегелем. И не боюсь даже, что Вы заподозрите храбрость невежества, легкую расправу человека, не обремененного знаниями, с тем, всего чего он не подозревает. В оправдание своё скажу, что вес, большой вес этих великанов я подозреваю. Я готов выбросить всё это без оглядки лишь после того, как «использую» их до конца, — но всё же выбросить, потому что они — не путь, не истина и не жизнь. Это с одной стороны. А с другой: ведь может оказаться, что Вы будете вправе упрекнуть меня в путанице, неясности, неразберихе, потому что для меня наша дама всё же не кто иной, как та, некогда несшая священные обязанности (а вот тут-то я и не знаю, солидарны ли мы с Вами в оценке нашей философии в её младенчестве), а теперь изменившая им женщина, которая была такой прекрасной девочкой, — та же, не другая. И не могу я бросить в неё камнем, и не могу забыть её, не могу хоть издали, насколько позволят даль и мои силы, не следить за ней. А потому я подхожу к ней все ещё и с желанием — с желанием видеть её понявшей свою… ошибку ли, не знаю, — понявшей свой путь, свой опыт и снова решающей свободно и горячо служить…
Словом: да, Вы правы. Но я не пессимист, — и не могу не ответить Вам: а всё же это она, та самая, и может быть она в старости своей (хотя бы) станет мудрой женщиной. Ведь может это быть?! Если «врата» всё же «не одолеют», то ведь мудрая старица такая может еще понадобиться. И это будет она же.
+++++++++
III. [Письмо А.Ф. Лосева А.А. Мейеру]
Ваш ответ, признаюсь, не очень меня удовлетворил. Вы напоминаете мне о том, что непотребная женщина была когда-то невинным ребенком, и что хотя она и пала, она в глубине всё же остаётся самой собой. Но мне это почти ни о чем не говорит. Ведь в том-то и заключается мой вопрос: как же это невинный ребенок стал проституткой?
Но сейчас я хочу поставить вопрос иначе. Вам хорошо известно, что философия никогда не стояла на месте. Даже и в то далекое время, когда она была невинной, невозможно указать ни одного момента, который оставался бы неподвижным. Если Вы имеете в виду Средние века, то там был, в сущности, такой же невообразимый хаос мнений, что и теперь. Если даже отбросить огромные области арабской и еврейской философии с их тысячелетней историей, если отбросить Византию, которая кишмя кишела целое тысячелетие, и оставить один Рим, то и тут Августин — весьма заметный уклонист, Эригена — прямо еретик, которого даже анафематствовали (правда, в пустой след), платоники XIII в. — аввероисты. Еле-еле наладилась ортодоксия к XIII в., но тут же пришлось возиться с Экгартом и целым сонмом новоявленных мистиков, а в Экгарте — уже рождение протестантизма. Спрашивается: где же тут она, эта самая невинная девочка, прислужница храма? Боюсь, что придется ограничиться первоначальной христианской общиной, т. е. отсутствием философии вообще; и хотя разногласий в этой общине было достаточно, но, по крайней мере, кажется, не было философских разногласий.
Другими словами, возникает сомнение, не была ли философия распутной с самого начала? Ведь есть же 10-летние беспризорники, которые живут половыми извращениями, впрыскивают морфий и нюхают кокаин, которые грабят, поджигают, убивают и пр. Не была ли философия всегда таким распутством человека, которое достойно только кнута и тюрьмы или, в крайнем случае, психиатрической клиники?
Что нам с Вами не хочется отвечать на этот вопрос положительно, это ясно. Вопрос этот скверный, корявый, кляузный. Хочется вовсе никак не отвечать на него. Так сбрасываешь с себя лягушку, которая прыгает на тебя, когда лежишь около реки; и так отмахиваешь назойливую муху, которой нечем в комнате полакомиться, кроме твоей лысины.
Но я хочу сейчас поставить новый вопрос, который если не более скверный и корявый, то зато более страшный. Современная философия распутна. Философия XIX в. распутна. Возрождение распутно. Средневековье распутно. А что если всё это мировое распутство, всё это вселенское непотребство и есть истина? Что — если всякий момент философии, даже самый развратный, самый ничтожный имеет право на существование? Что — если мы вместо того, чтобы искать в истории несуществующие идеалы философии, прямо возьмем да и объявим, что вся история философии со всем своим непотребством, это-то и есть самое настоящее, оно же и действительное, оно же и необходимое, оно же единственная реальность философии, оно же и единственный её идеал?
Должен Вам сказать, что и на этот вопрос — просто не хочется отвечать. Ага! — скажете Вы, — испугался? Ничего не испугался, а просто не хочу отвечать. Да даже не «не хочу», а как-то не хочется, само не хочется. Но на случай, если когда-нибудь захочется отвечать на него, я теперь и прошу у Вас совета.
Ну, посмотрите Вы на жизнь. Собаки лают, кошки мяукают и визжат, воробьи чирикают, комары пищат, лягушки квакают. Каждой твари Бог свой голос дал. Ну, если шакал воет, то чем же это хуже рыканья льва? Если птенцы пипикают, то чем это хуже кудахтанья курицы? И вот философы, которых я изучаю в истории, лают, визжат, пищат, воют, чирикают, рыкают, кудахтают… Есть, конечно, и свои соловьи, есть и свои лягушки; есть шакалы, есть и комарики. Ну, и что же? Ну, и Бог с ними, казалось бы.
Я уже сказал Вам, что не собираюсь сейчас отвечать Вам на этот вопрос ни положительно, ни отрицательно. Но что надо соблюсти и от чего надо воздержаться, если мы с Вами вдруг вздумаем ответить на него положительно? Тут возникает ряд новых вопросов, и вот их-то я Вам и ставлю сейчас реально.
Прежде всего, если признать, что все типы философии равноценны, то отсюда многие сделают вывод, что, собственно говоря, никакой философии и не существует. Если один и тот же счетовод дает разные результаты на одном и том же материале, это значит, что он просто не умеет считать, что он попросту не счетовод. Можем ли мы с Вами так рассуждать? Нет, философия есть, философия должна быть. Тогда я Вас спрашиваю: если все решительно типы философии равноценны, одинаково законны и все имеют право на существование, то как при этом сохранить философию вообще, что такое тогда философия вообще?
Далее. Если в философии всё позволено, то можно ли предоставить каждому философствовать как ему вздумается? Это два разных вопроса, — вопрос о том, что всякая философия законна, и вопрос о том, что всякий может философствовать, как его левой ноге захочется. Так вот: пожалуй, мы с Вами не сразу согласимся на то, чтобы каждый получил право молоть любую чепуху. Но тогда, значит, не всё позволено? Итак: можно ли построить такую философию, чтобы она и признавала все типы философии как законные и в то же время не освобождала всех и каждого от всех решительно философских обязанностей?
Третье: что делать нам? Всё позволено, всё законно, на всё мы имеем право, всё нам доступно. Мы можем визжать, как побитые собаки, и выть, как голодные волки. Мы можем пороть бюхнеровскую чушь, вещать мифами Шеллинга и сверкать гегелевским балетом категорий. Мы можем смириться и подставить глотку под нож, а спину под кулаки (ножей и кулаков всегда и везде можно найти в любом количестве). Мы можем нашу философию сделать и не столь смиренной, мы можем её вооружить бомбами и танками. Спрашивается: противоречит ли та или иная активность философа этому всеобщему безразличию всех философских систем? Или безразлично-то оно, безразлично, а я всё-таки могу свою линию гнуть, и никто мне в этом не смеет препятствовать. Тогда — какова же наша линия?
Далее, можно рассуждать так, что равноправие систем не помешало данному человеку построить свою собственную философию и не освободило его от строгих обязанностей в области мысли, не сделало его анархистом и релятивистом, но оно освободило его от ответственности 3 за его философию. Пусть, напр., мы признали, что Кант имел полное право на существование, а уже о том, что он считал себя связанным великими обязательствами мыслителя, в этом сомневаться не приходится. Ну, а вдруг есть какая-нибудь истина, против которой Кант погрешил? Пусть он заблуждается честно. Но объективно, допустим, он погрешил. Тогда я Вас спрошу: что же, отвечает он за свой грех или нет? Если истина есть, а философские системы с точки зрения истины совершенно различны и вовсе не имеют одинакового права на существование, тогда ясно, что в случае несоответствия объективной истине Кант ответственен. Но мы допустили, что независимо от истинности все философские системы равноправны. Тогда — вопрос: ответственен ли Кант или нет?
И, наконец, последний мой вопрос. Если все философские системы и идеи одинаково законны, значит ли это, что они все одинаково истинны? Если всякое философствование одинаково с другим, то можно ли их обсуждать с точки зрения какой-либо истины? Или я поставлю этот вопрос иначе: если все философские типы законны, то совместимо ли это с признанием одной истины, стоящей поверх всех этих типов, или, отрицая превосходство одной философии над другой в смысле истины, мы тем самым отрицаем и существование всякой истины вообще?
Из моих настойчивых вопросов Вы, пожалуй, сделаете вывод, что я и по-настоящему не прочь признать все философские системы равноправными. Что ж! Я действительно не прочь, при условии, если Вы благополучно ответите мне на все поставленные выше вопросы. Если философия не исчезнет, если, не исчезнувши, она не станет релятивизмом и анархизмом, если от этого философского равноправия не пострадает абсолютная истина, то на этих условиях я действительно готов признать в истории философии всех шакалов и гадов, всех червяков и гусениц, всех кротов и лягушек. Но могут ли быть соблюдены все эти условия или нет, вот вопрос, с которым я к Вам обращаюсь. И ещё одно добавление. Признать все философские типы как равноправные без впадения в релятивизм можно было бы путем панлогизма и путем пантеизма. По существу, впрочем, это есть один и тот же путь — абсолютизация исторического. Можно было бы обожествить историческое так, как пантеисты обожествляли мир. Тогда — всё, что ни в истории, всё законно, всё позволено, всё равноправно. Всё действительное, дескать, разумно, и всё разумное, мол, действительно, но этого тоже мне не хочется… Можно ли утверждать равноправие и одинаковую законность всех философских построений без впадения в исторический пантеизм или нельзя, — отвечайте!
+++++++++
Философия - это всего лишь познание общего. Но это и оказывается самым трудным в понимание.
Философия - это обобщенный, всеохватывающий (мировоззренческий) взгляд на окружающий нас материальный мир (это ПРИРОДА и общество), на наш процесс познания этого мира, на наше место в нём. Это великая познавательная миссия философии. При этом философия опирается на достижения наук. Противопоставляет себя религии, эзотерике, мистике. Пытается найти единство (единое начало, единую сущность) во всём окружающем нас мире. + ….
---------
Диалектический материализм во всех этих смыслах, вопросах, проблемах (с учётом достижений "Теории Природы") вышел на истинное научное познание, понимание, ясное осмысление мироустройства, миродвижения, миротенденций. Достигнуто ИСТИННОЕ абсолютное знание об устройстве и эволюции самой ПРИРОДЫ и Вселенной. Вскрыт онтологический базис ПРИРОДЫ и её основной закон развития (эволюции) - закон круговорота материи в природе! Достигнуто АБСОЛЮТНОЕ знание о ПРИРОДЕ и алгоритме её эволюции!
Это триумф единственно истинной и научной философии диалектического материализма (с учётом достижений «Теории Природы»). Это всемирно-историческая веха в нашем научном познании ПРИРОДЫ и её фундаментальных законов. И тут одной нобелевской премией не обойтись!
ТП – это Революция в физике, космогонии (космологии) философии диалектического материализма!
ТП – это мощный удар по всем силам и отрядам современной реакции и мракобесия.
Но так как Самодуры и Засранцы от сил реакции и мракобесия захватили (или посажены во власные кресла) все командные высоты в эшелонах научной (физической) власти, то ни о каком скором признании Революции в науке (в физике) и о признании ТП речи быть не может. Вот когда все эти Самодуры и Засранцы уйдут в мир иной и новые поколения стряхнут с себя смрад, гнилостность и затхлость, оставленные в наследство реакционерами и мракобесами, когда силы прогресса и развития, свободы, демократии, равенства, братства придут к власти, тогда ТП получит свою достойную оценку.
А вот сегодня на стороне ложной (потому что антиматериалистическая в своей основе) и анти научной обобщенной буржуазно-идеалистической философии таких значимых, всемирно-исторических достижений нет! И никогда не будет, ибо основа ложная!
Никогда также не будет сделано никаких научных достижений под руководством различных религиозных, эзотерических, мистических, каббалистических партий, групп, ГОПнических сообществ и кланов. Это всё антинаучная братия, мутота.
Философия - это всего лишь познание общего. Но это и оказывается самым трудным в понимание.//
Но и часное , недоступно пониманию, нельзя обьять необьятное.
Я пока вижу табуны сумасшедших коментирующие даже не свои смыслы. Впрочем вы не исключение. И доводы не удобные вам или там где вы их не знаете вы замалчиваете. Врёте всегда.
Гегель писал:Я при моем положении взял на себя труд способствовать возвышению философии до уровня науки, и только эту цель преследуют все мои прежние работы, отчасти несовершенные, отчасти еще не законченные. Обзор проблем я пытался дать в своей «Энциклопедии», которая весьма нуждается, однако, в переработке. В соответствии с этой целью рассматривайте и Вы мои прежние и будущие сочинения; моя «Логика» и затем моя «Философи права» (бельмо в глазу у демагогического народца) призваны стать такой научной разработкой — первая всеобщего, вторая — одной из частей идеи, открывающейся в действительности, идеи, которая во всем едина. Здесь Вы сможете лучше рассмотреть мой метод, который стремится только развить процесс, необходимо следующий из понятия, а в остальном не должен заботиться ни о каких основаниях и .мнениях и не оглядываться в поисках таковых. [...]
Мифотворец создавший якобы триаду. , упростил сложность реальности? У него простая механика ,но реальность уникальна. И каждеое нечто сложнее адеализации. Это искуственное построение, лишь где то по краю напоминающая нечто из Бытия.
Но вообще я тоже выстраиваю нечто, может не то.
***
Вообщем нет смысла с вами разговаривать вы обезьяна!
Кроме вычитаных мыслей у вас нифига нет. У вас всё есть и сила вы сильнее меня в 8 раз, но нет здравомыслия.
вам проще согласится с тем, что вам ближе, что философия это проституция.
А что, только Лосевы имеют право философствовать? Философствовать имеют право все, а другие люди имеют право отказать философствующему в ценности его философствования.
-------------------------
Если философия есть любовь к мудрости (в чём можно сомневаться), то профессиональная философия очень близка к тому, чтобы быть продажной любовью к мудрости.
Молодец, земляк!
Молодец среди овец, а среди молодца сам овца!
Да вы не отчаивайтесь, грядёт Страшный суд, а там не забалуешь - несёшь бредятину - пожалуйте в ад, тобишь никак не проскочишь по ИСТИННОЙ справедливости мимо наихудших последствий, что сразу отобьёт охоту философствовать как проститутка - не верите?
Перед Богом и бесконечностью вовсех смыслах -все равны. Лось и многие бредо философы возомнили что они что то знают.
Бредофилософы только ещё больше всё запутали. Нет ни одного исчерпывающего определения.
Обьяснение моёй фразы:
Настоящая философия состоит в том что бы избавится от всякого рода философии.
000
Конец физики это когда всё будет открыто, вся природа постигнута, гипотетически такое может быть, но избавление от философии это больше чем фантастика.
В. В. Маяковский писал (https://pishi-stihi.ru/razgovor-s-fininspektorom-o-poezii-mayakovskij.html):
"Поэзия –
та же добыча радия.
В грамм добыча,
в год труды.
Изводишь
единого слова ради
тысячи тонн
словесной руды".
=========
Это относится (применимо) к любому виду творчества (философия в том числе!), а не только к поэзии.
Разве философия - это единственный вид духовной проституции?
Может быть все существующие науки, обслуживающие интересы временно правящей доктрины, таковыми тоже являются?