Возвращаясь к вопросу о сопричастности конкретных вещей идеям, обратимся к Аристотелю. Аристотелю понадобилось ввести «неопределенность», а точнее «неоформленность», чтобы вечное «разбавить» переменчивым. Для этого он использовал понятие материи, как и Платон.

Итак, что мы имеем? Простейшая модель мироздания такова: множество частей одной единственной определенности «есть». Насколько эта модель реальна? Если смотреть на получившееся «всё» извне, мы видим абстрактный принцип качества. Уникальность без необходимости обособления.

В данном случае речь пойдет не об абстрактных принципах качества и количества, а о реальности, т.е. об определенности. Что в таком контексте означает утверждение и отрицание. Утверждение как проявление принципа качества, одного соответствует определенности как целому.

Упомянутые принципы не могут рассматриваться как что-то самостоятельное и существующее по отдельности и до определенности. Поэтому, в реальности они ничему не соответствуют, кроме мышления. Это вымысел. Но они удобны для описания определенности, реальности. Можно сказать, что сама определенность познается именно через них.

Уникальность без обособленности, абстрактная уникальность (одно без многого) означает, что нечто уникально без необходимости обособляться. Это возможно только в единственном варианте, когда кроме самой уникальности ничего и нет. Фактически это даже не уникальность вовсе. Не реальная уникальность.

В теории определенности будет предпринята попытка построить логичную и связную систему, описывающую наше мироздание, основываясь на введенной здесь же категории определенности. Определенность в этой системе является единственным началом мироздания. Она присутствует везде и всегда.

Эпиграф:

Проклятье в том, что не дано

Единого пути.

Николай Минский, 1884