Для Неокантианца:
1. Гегель аккуратен, разговора о памяти у него нет. Говоря о забывании, он, видимо, имеет в виду, что сознание теряет то к чему на опыте приходит, т.е. опытную очевидность того, что единичность сознанием не ухвачена. Поскольку сознание не обладает понятием, оно не может зафиксировать для себя этот вывод и продолжает двигаться в текучести чувства.

надо бы определиться сперва, что будем понимать под памятью.
условный рефлекс, напр.--это память (о том, напр., что, когда звенит звонок, приносят еду)?
если да, то такая память у ЧД очень даже есть.
и довольно прочная :>)

д

в глаз можно получить (не/бес)сознательно (животное/сильно пьяный), сознательно - обычный человек, и непосредственно или сверхсознательно, чего ни вы, ни я пока не умеем. но вот иисус говорил о таком сверхсознательном получении: получил в левый глаз, подставь правый... обычные люди говорят, что но как же так можно...

не только вы так думаете. гете так же думает - не ставить знак на место вещи. не ставить! то есть ставить/не ставить от нас зависит. так же думают и психологи деятельностного подхода с их понятием активной перцепции, то есть активного, а не пассивного, не зависящего от субъекта чувства, чувствования. то есть раздражителем чувства какого-либо объекта является на самом деле субъект, а не объект. это я чувствую камень или кулак, а не камень или кулак действуют на мои чувства. то есть мое чувство - это мое действие, умение, а не свойство, то есть я могу и не чувствовать или могу чувствовать по-разному одно и то же.

1. Вы высказались более определенно, есть о чем поговорить.:))
Давайте по-порядку, цитата за цитатой, чтобы не возникало недопонимания. Вы пишете:

Можно узнать Вы правда полагаете, что просто чувство и преживание, живое переживание — одно и тоже?

В контексте нашей дискуссии - чувственной достоверности - переживание и есть само чувство. Но читаем далее, отсюда для Вас возникает недоуменный вопрос:

Первый возникающий вопрос: какой вообще тогда смысл в переходе к восприятию.

Где здесь связь? Как одно следует из другого? Далее, идет Ваше предположение:

Что это правда происходит от того что некий субъект в нас стремится к знанию видимого, Если с этим последним и можно согласиться (хотя данный пафос не исчерпывает проблемы сознания), то видимо потому, что он сталкивается с какими-то проблемами, не так ли.

Это действительно важно. Переход от чувственной достоверности к восприятию должен быть обоснован, а не являться случайностью воли к знанию. В этом Вы правы. Но в то же время в этом не вся правда. Здесь не следует упускать, как это часто делают, кстати, как это делает и наш авторитет Олег Михайлович, что сама чувственная достоверность есть форма сознания, т.е. определенныйспособ бытия сознания и, следовательно, является чем-то завершенным в себе и полным. Переход к восприятию не происходит неизбежно, как если бы само сознание, которое начало бы свое дело познания с нуля (tabula rasa) - с чувства неизбежно бы перешло к восприятию. Чувственная достоверность - законченный и завершенный в себе опыт, который вообще не нуждается ни в чем другом. Здесь дело обстоит точно также как в истории философии, где каждая философская система является законченной в себе, хотя и является только моментом с более общих позиций. Этот вывод можно подтвердить текстуально, если хотите. Ведь вся "Феноменология" есть не что иное, как критика наукой форм являющегося знания, каждое из которых сами по себе есть нечто законченное и целое, несмотря на то, что с точки зрения науки являются неистинными (см. Введение).
И все-таки как происходит переход к восприятию? Этот переход сознание совершает, если согласится, принимать в качестве своего предмета нечто всеобщее, а не единичное. Однако, как пишет Гегель (стр. 49 Введения, извините за вынужденную длинную цитату):

В этом изображении процесса опыта есть момент, благодаря которому оно как будто не согласуется с тем, что принято понимать под опытом. А именно, переход от первого предмета и знания его к другому предмету, к которому относится утверждение, что опыт совершен, был истолкован таким образом, что, мол, знание о первом предмете, или то, что есть первое "в-себе" для сознания, само должно стать вторым предметом. Вопреки этому, обыкновенно кажется, что мы испытываем неистинность нашего первого понятия на каком-либо другом предмете, на который мы, можно сказать, наталкиваемся случайно и внешним образом, так что вообще нам остается только чистое постижение того, что есть в себе и для себя. Но, согласно приведенному воззрению, новый предмет возник благодаря обращению (Umkehrung) самого сознания. Это рассмотрение дела есть наше добавление, благодаря которому последовательный ряд разного рода опыта сознания возвышается до научного процесса и которое не имеется для рассматриваемого нами сознания[курсив мой]. Но фактически здесь такое же положение вещей, о каком уже была речь выше по поводу отношения этого изложения к скептицизму, а именно: к какому бы результату ни привело неподлинное знание, он не должен быть сведен к пустому ничто, а его необходимо понимать как ничто того, чего он – результат, в коем содержится то, что истинно в предшествующем знании. Здесь это предстает в следующем виде: так как то, что сперва казалось предметом низведено для сознания до знания о нем, а то, что в себе, становится некоторым бытием этого "в себе" для сознания, то это есть новый предмет, вместе с которым выступает и новая форма существования сознания, для которой сущность есть нечто иное, чем для предшествующей формы. Это-то обстоятельство и направляет всю последовательность форм существования сознания в ее необходимости. Только сама эта необходимость или возникновение нового предмета, который предстает перед сознанием, не знающим, как это происходит, есть то, что совершается для нас как бы за спиной сознания. Благодаря этому в движение сознания входит момент в-себе-бытия или для-нас-бытия, не проявляющийся для сознания, которое охвачено самим опытом[курсив мой]; содержание же того, что перед нами возникает, имеется для сознания, и мы имеем понятие только о формальной стороне его или о его чистом возникновении; для сознания это возникшее есть только в качестве предмета, для нас – вместе с тем и в качестве движения и становления.

Иначе говоря, сознание само приходит к новому предмету, когда рефлексирует о своем знании, но этот новый предмет не дает сознанию новую форму существования сознания, если само сознание не изменится, если оно само не станет другим. В случае перехода от чувственной достоверности к восприятию, это означает - если сознание перестанет пытаться принять единичное и согласится принимать всеобщее в качестве своего предмета.
2. Читаем у Вас далее:

Непосредственность переживания — это субъективная непосредственность смысла[выделено мной], примаемая за объективность происходящего на самом деле (Гегель прекрасно понимал это), а не сама непосредственность чувства как таковая, поэтому речь и идёт о достоверности. Достоверность здесь не синоним для непосредственности. Неужели это так трудно понять.

В этом мы действительно расходимся и расходимся капитально. Ваш отсыл к "смыслу", а не к самому чувству как таковому (т.е. данности) вне зависимости от его смысла (смысл - всегда нечто вторичное относительно данности) и есть Ваш настоящий методологический просчет даже с позиции Гуссерлевской феноменологии.
Во-первых, у Вас получается какая-то недоступная мне логика - объективность смысла=достоверности? Как это получается? Ведь объективность смысла (точнее было бы сказать объективность понятия) - это то, к чему Гегель хочет прийти в результате всего своего движения, оно не дано с самого начала. Ну да бог с ним. Попытаюсь объяснить свою позицию, которую, по видимому, трудно Вам понять. :)))
Достоверность в моих терминах - это несомненность. Несомненным может быть только данность - у Гегеля их две - чувственная данность и данность самого себя (самосознание). Именно поэтому достоверность и непосредственность идут рука об руку. Если что-то дано опосредовано, то оно уже не достоверно, ибо опирается на это нечто, от чего зависит. У Гегеля термин "достоверность" соотносится с понятием "истина". Нечто может быть достоверным - т.е. данным непосредственно - и в то же время неистинным. Это можно пояснить простым примером - иллюзия или галлюцинация достоверны, т.е. чувственно даны, но не истинны - что проверяется на опыте.
В чувстве мир дан нам во всей полноте, со всеми его бесконечными подробностями - бесконечное многообразие черт, свойств, отношений, деталей, форм, и т.д., которые невозможно исчерпать описанием. Например, форма реального шара всегда отличается от "шара" как идеальной формы не просто тем, что одно реально, а другое идеально, а так дескать они по содержанию своему равны. Та и другая форма отличаются существенно тем, что форма реального шара имеет бесконечное число характеристик и черт, которые не имеет идеальная форма. Это первое.
Это различие реально данного и его смысла (или идеального) и прослеживается в чувственной достоверности - мы имеем чувство как всю полноту реального (здесь акцент на то, что чувства и есть то, посредством чего нам доступен мир, а не на самом чувстве как переживании) и сознание, которое добивается знания. Но сознание не может принять всю бесконечную полноту данного, для чего оно должно было учесть все бесконечные нюансы и контесты, все черты и свойства и т.д. , того что в чувстве дано, сознание по необходимости может только принять в себя идеальное, смысл как Вы пишете. Но в самой чувственной достверности оно этого сделать не может, только в восприятии (т.е. принимании внутрь сознания).
3. Переходим далее:

Простая ссылка на противоположность текучего чувственного и постоянного мысленного (общего и частного), в данном случае чувственных впечатлений и постоянства сознания их субъекта — только общая констатация положения дел в отношении любой познавательной практики. Ничего другого данное различие не подразумевает, и должно быть понято так или иначе. В зависимости от формы и специфики этого понимания как раз и различаются способы философской аналитики.

Хорошо сказано, только в противоречии с этим далее идет у Вас:

не удаётся зафиксировать что? живое переживание?, но природа переживаемого смысла[выделено мной] в том и состоит, что он не может не фиксироваться в сознании, оно на него направлено, это его (сознания и преживания) единственное содержание.

Вот здесь то и происходит у Вас неоправданный скачок от простой чувственной данности к смыслу - запрещенный скачок. Конечно, если переживание=смыслу, то нет никаких проблем, но в том то и дело, что живое чувствование не равно смыслу и никогда не будет ему равно. Смысл, а лучше говорить, мысль или понятие всегда лежат в другой сфере, чем чувственная данность. Добавим. В чувстве содержанием выступает не его смысл, а некоторая содержательность разнообразных впечатлений. Это верно даже психологически. Мы часто что-то переживаем, чему не можем найти слов, не можем дать ему смысл. Любое переживание шире любого способа его интепретации.
4. Читаем далее:

Единичное у Гегеля в данной главе не предметы в созерцании, и не смыслы в переживании (они кстати все подподают под категорию особенного, а не единичного), а сами созерцания.

Какие смыслы в переживании? - Опять у Вас тут какая-то путаница в духе как раз Лосева. Ваше уточнение насчет них - особенно трогательно. :))) Но к сути. Уточним: единичными являются не предметы созерцания, а сами созерцания! Здесь опять же мы расходимся. Я думаю у Гегеля не так. Но да бог с ним. Давайте обсудим Вашу позицию. Что такое созерцания? Деятельность сознания или данность предмета? Если деятельность сознания - то она всегда единична. Получается, что если чувсвенная данность не единична, то нам единичность вообще никогда не доступна в данности, а это странно.
Далее читаем:

Это единичное случайно, а его необходимость сознание обнаруживает только в акте удержания себя при этих созерцаниях, который оказывается возможным и на этом же основании обнаруживается сознанием только в силу исполнения правила указания, синхронизации жеста и слова, природы которого не знает и не понимает.

"Это единичное" - надо полагать имеется в виду созерцание (как деятельность), а не данность (см. Ваше предыдущее замечание). Но тогда Ваше дальнейшее пояснение выглядит чем-то несуразным. Действительно, получается Вы говорите о том, что деятельность созерцания единична, а его необходимость (деятельности?!!) сознание обнаруживает в акте (?!) удержаниях себя...и т.д.
По-видимому, у Вас все-таки созерцание имеет двойной смысл, как и у Канта - созерцание это и сама деятельность сознания и предмет этой деятельности. Иначе Вас не понять.
Читаем далее:

Знание здесь не знание содержаний созерцаний, а знание себя [выделено мной]при самих созерцаниях.

Ваша терминологическая небрежность не дает возможности Вас понять. Поэтому приходится прибегать к гипотезам. Как Вас понять? В чувственной достоверности мы уже в позиции самосознания - как иначе понять "знание себя"? Я уже Вам на это указывал и как мне казалось Вы со мной согласились. Еще раз повторяю - не всякая рефлексия есть знание себя (т.е. самосознание). Гегель недаром отличает знание от сознания. В чувственной достоверности сознание осуществляет рефлексию отностительно своего знания, но не самого себя. Это существенно для Гегеля. Почитайте главу "Самосознание".
Далее:

Вопрос о содержании восприятия возникает следом, и является вопросом о смысле различия предмета восприятия и воспринимающего сознания, этот смысл не дан в предыдущей форме.

Опять у Вас кругом смыслы - которых нет у самого Гегеля.
И, наконец, Ваша назидательная реплика:

Пожалуйста не нужно путать Гегеля с поздним Шеллингом и Лосевым. Речь не идёт о мифической полноте, предшествующей рациональной артикуляции. Именно в этом смысле у Гегеля в феноменологии мир именно порождается, а не артикулируется. Мы движемся именно к конкретному, а не к частному, как при спецификации понятий.

Спасибо, что предупреждаете! :))) Но вряд ли она относится ко мне, я увы ничего не путаю - не смешиваю реальность чувства с его смыслом, как это делаете, по всей видимости, Вы. "Мифическая полнота", о которой Вы говорите так красиво зафиксирована самим Гегелем, читаем (стр. 52):

Конкретное содержание чувственной достоверности придает ей непосредственно видимость богатейшего познания, больше того, видимость познания бесконечного богатства, для которого одинаково не найти предела как тогда, когда в пространстве и во времени, где оно простирается, мы выходим наружу, так и тогда, когда мы берем какую-нибудь долю этого изобилия и путем деления входим внутрь ее. Кроме того, чувственная достоверность имеет видимость самой подлинной достоверности; ибо она еще ничего не упустила из предмета, а имеет его перед собой во всей его полноте.

Можно согласиться (как на одну из возможных версий), что сознание в чувстве порождает мир (хотя это ближе Фихте), а не только его сознает как данность - это ничего не меняет в понимании чувственной достверности. И причем здесь опять же "рациональная артикуляция" - Вы опять не о том. Ведь, когда я вслед за Гегелем, писал, что язык не может фиксировать единичность чувства, я имел в виду не тот смысл, что что данность нельзя артикулировать. Это вполне возможно сделать и мы это делаем каждый день. Скорее, речь идет о том, что то, что фиксирует сам язык есть не подразумеваемое единичное (которое удерживается только единичным сознанием0, а всегда только всеобщее. Единичное, конечно, подразумевается, когда сознание фиксирует его в языке, но сам язык как таковой эту единичность не удерживает. Ну да ладно и так написал много... :)))