Плотин существование сводит к душе, индивидуальной и мировой, а значит подразумевается только биопол, так как только он является мировой душой, а индивидуальная вторичная вследствии "идеи" души, а значит простая абстакция, и индивидуальная душа - фикция в этом случае, а иначе с мировой не вяжется. Почему мучился философ, а в логике ему не откажешь, связано с тем что существование не могло мыслится им как имеющее что-то равное в себе. Содом имеет желание и интерес как существующий исходя из того же биопола, но уже вне равенства, а значит ведёт к разрушению равенства в существующем своём, выпадая из него, и ведёт к равенству брак, а содом уводит, и всё к существующему имеем, а пути встречные тут. Биопола два, значит встречаются всегда по разному, а вместе согласуются, тоже по разному, и отнести всё это к мировой душе сомнительно, если идёт разделение на разные направления. Могут ли согласование и встреча иметь одно и то же значение, если сами по себе эти понятия имеют разные смыслы, как и имеют разное значение в двух действующих лицах (биопола). Феминизм утверждает что биополы разные, и имеют разные сейчас права, но если право исходит из равенства, а биополы равны только как согласованные, а не встречаемые только, то учение не признаёт тут очевидного равенства биополов, и относится к содому, а спросят кто определяет равенство биополов? сама природа, и восставать против природы невозможно. Содом стремящийся к превосходству разумеется стремится не к согласованию, а к встрече, и зачем встреча? а Всё в существовании, содом также в нём как противостоящее самому себе. Содом самодостаточен, но в пределах своего биопола только, а в существовании два биопола, и содом тут уже в клетке самого себя выходит в существование, где равенство неприемлемо, отсюда идёт идея индивидуальной души, и равенство ищет иные приемлемые содому формы. Либерализм и коммунизм относятся, также как и феминизм, к учениям исходящим от содома, и противостояние их мнимое, так как свобода у этих течений и учений одно основание имеет, основание это простое, "человек" мнится как нечто целое, самостоятельное, а не зависимое. Содом вне единого, как природная стихия от бесполого Тела исходящая, и не не различающая восприятий и представлений, если различение и согласование от единого только, в "паре", и разумеется не всегда и у всех, но переходное состояние от содома к единому всегда имеется, брак и служил этой конфигурации отношения и взаимодействия в совместном существовании, а так как тема брака ушла, серийная моногамия не брак разумеется, а содом, и брак по форме только, то исчезает и различение в окружающей реальности у граждан, и также у политиков. Садо-мазо отношение и есть восполнение единства бесполого Тела в природной стихии содома, отсюда и велись эксперименты над природой содома в 20 веке, и сейчас они продолжаются, сюда также можно отнести и потуги фантазёров от науки создать искусственный интеллект. Коммунизм оказался более последовательным в части следования содому, и где уже только толпа являет экзистенцию всего и вся, а либерализм мог только в противостоянии набирать очки, и потому наука к нему большее уделило внимание, политэкономии, и прочим бредням. Это подтвердилось тенденциями коммунизма от Евросоюза и США, где содом последователен, и где рухнули наконец все догмы рыночных отношений и свободы, как и религиозного права. Содом и интеллект понимает своеобразно, как что-то следующее чему-то, в критерии холуя. Плотин хорошо представлял единое, но не воспринимал, применяя абстракции и вне единого, но идя к нему, и это гениально у него было, а понимаемые им тело и душа уже бред конечно. Если взять идею тела, разве телу можно найти равное тело, а вне предположения равенства ничего нет, только равное и безразличное может обосновать единое, а иначе общее только. Душа также не может быть равной душе, тем более безразличной, и тут та же простая логика. Философы постмодернизма уже познали что и субъект выдуман, а если возможен, то правовой только, но который искусственно можно если организовать через правовую систему, и некую гарантию, а здесь уже идиоты правоведы тормозят процесс организации субъекта права, и ведь сначала в голове его надо представить, и потом только воспринять всерьёз, без дураков.

Начнем же мы с исследования души и попробуем понять, являются ли индивидуальные души по своей сущности тем же, что и мировая Душа, или же они сущностно разнятся. В последнем случае частные души есть нечто сложное, и тогда можно предположить (если подобное вообще позволительно предполагать), что именно они и испытывают страсти, а вместе со страстями и такие состояния, как печаль и радость, надежду и отчаянье.
Если же индивидуальные души и мировая Душа – сущностно одно и то же, то наши души суть эйдосы, а значит их действия, направленные на иную природу, составляют с ними единство и, таким образом, не оказывают на них самих никакого влияния. А коли так, то наши души – бессмертны, неразрушимы и бесстрастны: отдавая что-то от себя другим, низшим субстанциям, сами они от них ничего не получают и никак не зависят, все же свое имеют от высшего начала, с которым они неразрывно связаны. Но чего может бояться то, что в принципе невосприимчиво, что выше и вне всего? Ведь боятся именно страданий. Также не может быть и речи о какой-либо отваге, ибо отвага проявляется в момент опасности. Желания же порождаются недостатком, который хотят восполнить: телесное всегда нуждается в чем-то, тогда как душа, если она – эйдос, самодостаточна.
Но, возможно, душа имеет смешанную природу? В это трудно поверить, ибо субстанциальное беспримесно, и, допуская в себе смешение, она вместе с ним впускала бы в себя и небытие. Оставаясь же простой, то есть самодостаточной, она избавлена от страданий, связанных с потерей, равно как и от радостей, связанных с приобретением. Пребывая всегда тем, что она есть, душа не нуждается ни в ощущениях, ни в рассудке, ни в суждениях: ведь ощущения связаны с восприятием форм или состояний тела, рассуждения же и мнения основаны на ощущениях. Что же касается мышления, то, коль скоро мы решимся приписать его душе, нам надлежит прежде исследовать способ его действия. Кроме того, необходимо понять, испытывает ли душа чистое удовольствие, пребывая в себе самой.
3. Но рассматривать душу следует в теле, независимо от того, в нем ли она обретает свое бытие, или же может существовать и без тела, поскольку лишь совокупно они создают то целое, которое мы называем животным.
Но эта их связь, какова она? Такова ли, что душа пользуется телом, как своим орудием? Если да, то тело не влияет на нее – ведь и инструменты не передают своих качеств и свойств ремесленнику. В этом случае и ощущения – это орудия, необходимые для познания страстей, находящихся вне души, подобно тому, как глаза – орудие зрения.
Но если зрение повреждено, то это несет с собой и горе, и печаль, и вообще все аффекты, связанные с телом. Значит, появляются и желания, ибо душа заботится о своем орудии. Возникает вопрос: как тело передает душе свои страсти? Понятно, как может одно тело передать часть себя другому телу, но как – душе? Выходит, что одно страдает от страданий другого. Ведь используемое – это одно, а то, что им пользуется – совсем другое, и каждое из них существует само по себе.
В самом деле, утверждая, что душа пользуется телом, мы, тем самым, их разделяем. Но разделяем мы их именно своим утверждением, то есть при помощи философии. А вне нашего утверждения, вне философии – каков способ их совместного существования? Получается, что смешанный. Но если смешанный, то как: полное ли это слияние, или "прилаженность"*, или душа – неотделимый от тела эйдос, или эйдос заданный, или, возможно, одна часть души действует одним образом, а другая – иначе, то есть одна часть, пользующаяся телом, отделена, другая же так или иначе смешана с ним и сама становится тем, чем пользуются. В последнем случае философия должна обратить ее к высшему и увести эту используемую часть от того, что ее использует, ведь нет абсолютной необходимости в том, чтобы душа связывала себя с используемым, то есть с низшим.
http://philosophystorm.org/books/plotin-enneady#_Toc3.. Плотин. I. 1. ЧТО ЕСТЬ ЖИВОТНОЕ, А ЧТО – ЧЕЛОВЕК