И Гольбах по здравому размышлению понимает что людьми управлять невозможно, но видимость управления законами создавать всегда можно, что и называют демократией, хотя это господство безликого закона.

Гольбах опираясь на фикцию естественного права пытается права и законы выставить за мерило справедливости. Хотя право априори справедливо, если имеется, а не даётся, а законы как инструмент права никаким местом к справедливости не относятся. Обоснование правового у Гольбаха естественно ведёт к законному свержению "не правовой власти", что путь к революции: снизу к хаосу, а сверху к террору.

Рассуждение Гольбаха удивительно тем, что вопросы правового с тех времён нисколько не продвинулись. И та же либеральная чушь о приватизированной справедливости, которую можно опознать, и даже оценить. Также забавно что и Гольбах с современными правоведами вместе думают, что право даётся, а не имеется. Невежество граждан в понимании права и даёт возможность аферистам от политики действовать на ощупь.

Недостаток Философии Просвещения заключён в рациональных основаниях о человеке, тогда как человек иррационален по существу своему, и действует исходя только из собственных напряжений социального, которые разнятся у всех. И поэтому необходима политика гарантий, а не пустые разговоры о том, что хорошо, и что плохо, и почему так. Претензии растут непрерывно, и с благами они никак не связаны, потому что природа их правовая, и никакая иная.

Ясно что человечество находится ещё во младенчестве, когда религии придаётся непомерное значение, но террор не с религией связан, как и не с надругательством над ней, а с напряжением бесполого Тела, которое разряжается через внешнее только, по нехватке внутреннего конфликта. Великий Гольбах также заблуждался видя проблемы человечества в религиозном, а не правовом, зависимом в свою очередь только от полового как информационного Тела индивида, состояние которого пока оставляет желать лучшего.

И есть такие, что считают за добродетель сказать: "Добродетель необходима"; но в душе они верят только в необходимость полиции.
И иной, кто не может видеть высокое в людях, называет добродетелью то, что слишком близко видит низкое их: добродетелью называет он свой дурной глаз.
Одни хотят, чтобы их наставили и подвигли, и называют это добродетелью; а другие хотят, чтобы их сокрушили – и также называют это добродетелью.

Живя среди дикарей в правовой тематике, что не ушло и сейчас из современной жизни, Ницше естественно во многом прибегал к общеупотребительным штампам, но мысль его достаточно далеко простиралась, не чета нынешним чиновникам и правоведам бесполого Тела, а то и шизоидного, производящего куцые мысли.