"сексуальность — явление культурно-историческое и даже социотехническое, поскольку его определяют социальные практики и отношения" - во-первых практики не могут претендовать на социальные, если они опережают социальное, здесь Фуко ещё не преодолевает марксизм, с "бытием определяющем сознание". Отсюда и ошибочные расчёты Фуко насчёт власти, которая может фиксироваться и пониматься как практика. Сексуальность никак не  связана с практикой, в практике есть индивид, а в сексуальности половое только его свойство, когда с потребностью (либидо) мужского биопола участвует ещё и желание женского биопола. Садо-мазо отношения если только относятся к практике, что а-социальная практика отношений, а не власть, и где, как половое свойство индивида выступает, так и индивид  в сексуально ориентированных техниках. Где господствует безликий закон, то садо-мазо отношения развиваются и в государственной сфере жизни, когда чиновник стремится к монополии владения законом, переходящим из единого в частную сферу жизни, так либеральный рынок и утвердился как наиболее удобная форма господства над гражданской свободой. Свобода для всех уже стала разменной монетой, и спекуляция свободой, какой бы то ни было, утвердилась в умах граждан, а политэкономия как одна из дисциплин помещающая свободу в себя нашла себе место, и тогда идея "бытия определяющего сознания" явившаяся как либеральная перешла уже в профашистскую. Никогда в истории экономика не была свободной, и только либералы поняли как сделать её свободной, но они не учли фактор права, когда один сделает её свободной для себя, она станет несвободой для других. Отсюда у граждан стала появляться ненависть к богатым и успеху, как и нарастать анархические тенденции развития государственности, где законы уже теряли своё значение в стремлении к гражданскому согласию. Отсюда заключим, практики имеет такое же отношение к социальному, как и к а-социальному индивида, и такое можно наблюдать за политиками, экономистами, и учёными, и прочими холуями государственности, при всяких режимах творящими вроде видимую пользу, тут же нанося ущерб государственности здесь и сейчас. Комуняки поймали обывателя практиками строительства нового, приведшими к национал-фашизму в СССР. Сейчас продажные либералы творя либеральный рынок нанесли непоправимый ущерб и государству также. Формула "бытие определяет сознание" не работает, бытие в прошлом, с его практиками, а сознание здесь. "«Под властью, — писал Фуко, — мне кажется, следует понимать, прежде всего, множественность отношений силы" - сила бывает физическая, а социальной силы нет, организуемой в едином Тела уже, и неизвестно как. Физическая сила применяемая полицией а-социальная, и если против мирной демонстрации применена сила, и иные силы в государстве а-социальные, как направленные против сил фиксируемых как противозаконных. Единственной властью государственного значения является гражданская власть, - власть условная, которая уже не берётся как конкретно применяемая, и как в практику превращаемая, а не в свободу гражданскую. Либерал-фашизм придал полиции социальное значение, тем превратив граждан в подданных режиму клики. "власть понимается (Фуко) как сеть властных отношений, намерений и стратегий, в которой нет субъекта" - здесь открытие Фуко самой идеи гражданской власти, в которой конечно нет субъекта, но открытие это сделано на уровне интуиции, а не рациональным постижением и обоснованием, и значит ничего не стоило для продолжения и увязывания идеи с чем-то, и для самого автора в том числе, моя же идея имеет продолжение и увязывание с практикой именно субъекта, в отличии от того же субъекта права действующего в правовой системе: "Единственной властью государственного значения является гражданская власть, - власть условная, которая уже не берётся как конкретно применяемая [практика]". "Фуко приходит к выводу о том, что сексуальность патологична в своей основе и является инструментом власти и подавления человека. Вывод странный, если учесть, что сексуальная жизнь является нормальным аспектом бытия человека Нового времени" - здесь не сексуальность и рассматривается, Фуко не мог и представлять что такое сексуальность, находясь в садо-мазо практиках зависимости в потребностях своего либидо, биографию надо читать этого философа, и тогда автор мог бы сделать взвешенное предположение. Часто за сексуальность принимают также сексуальные практики, а не половое взаимодействие, если наряду с сексуальностью имеются и садо-мазо практики вне полового взаимодействия, как влюблённость, страсть, а сексуальное взаимодействие возможно только в едином Тела индивида, и что уже не практики, и которое является в браке продолжительном, когда партнёры привыкают в сексуальных отношениях быть вместе, и когда понимается место встречи в сексуальном процессе как важное и регулярное отношение любящих. Мужскому проще принять (либидо) секс, а женскому проще рассматривать секс в садо-мазо проекции по отсутствию либидо, и поэтому древние старались пристроить в брак девочку пораньше, где-то до 14-15 лет. "Фуко приходит к выводу о том, что сексуальность патологична в своей основе и является инструментом власти и подавления человека" - отсюда можно представить откуда у Фуко и "власть", если в браке не состоял, предаваясь садо-мазо отношению, которое на пути к сексуальному, и что не покрывает сексуальность сполна, и отсюда его власть "микро", а "макро" власть представил внешней, несуществующей. Ничего патологичного в садо-мазо отношении нет, в нём только начинается любой секс как практика соития, садо-мазо отношение и в Вертикали чиновников имеются, и что не секс, а политическое извращение. Россия строилась в садо-мазо культуре, как и мир, здесь Россия также в центре мирового, не отстаёт от реальности, отсюда теории об исключительности России и о её особом предназначении, и конечно это бред воображения. Если бы чиновники знали Что делать, окромя затыкания дырок, то и не предавались бы садо-мазо, как делает Путин, выступая то перед толпой, то перед чиновниками за столом, а занимались бы делом, и ВСЁ не сводилось бы только к регулированию инфляции и дефляции, к тому, как удержать граждан в чёрном теле. Что такое садо-мазо отношение - это природное качество индивида, которое во власти бесполого находится. "Если по Фрейду, секс — это свойство биологии и психики человека, то Фуко считает, что секс принадлежит не столько человеку, сколько социальным отношениям, которым подчиняются люди" - социальных отношений не бывает, отношения могут быть деловыми, садо-мазо, и светскими, и если кто-то подчиняется каким-то отношениям по Фуко, то это садо-мазо отношения, а по Фрейду примешано сюда и бесполое в целом, которое он поставил во главу угла сексуальности, и что никаким местом к сексуальности не относится, сексуальность же случайна, и основанием её можно считать только регулярные половые отношения в браке. Например находясь в партии вы подчиняетесь её уставу, то и выходите из деловых или светских отношений в садо-мазо отношения, устав служит гарантией нахождения в садо-мазо отношениях, партия не коллектив, а институт для входа во власть чиновников, а эта власть предполагает садо-мазо отношения, традиционно. Чиновник, если он и политик, то потерянный для социума индивид, так как политик ещё на пути к этому, а чиновник - конечная остановка, и не случайно, побывав наверху, чиновник изменяется до неузнаваемости. Это можно видеть на примерах Ельцина, Горбачёва, Путина, черты человеческие у них уходили на второй план, а являлись уже автоматы говорящие и знающие "что делать", правда этого "делать" никто не видел.

Если по Фрейду, секс — это свойство биологии и психики человека, то Фуко считает, что секс принадлежит не столько человеку, сколько социальным отношениям, которым подчиняются люди. Главные из этих отношений — властные. Именно властные отношения и задают стратегии и практики (религиозные, медицинские, педагогические, юридические), а затем и особую организованность тела, которые в совокупности и образуют секс. 
Понимая парадоксальность своих представлений, Фуко старается отвести два распространенных обвинения в свой адрес: во-первых, что он изучает секс вне связи с человеческим телом и специфическими сексуальными органами, во-вторых, что он говорит не о сексе, а о чем-то другом — властных отношениях, практиках, дискурсах.
«Мне скажут, — пишет Фуко, — предположим, что и в самом деле механизмы власти применялись в большей степени для того, чтобы вызывать и "возбуждать" сексуальность, нежели чтобы ее подавлять... Но вы опускаете как раз то, исходя из чего только и могла произойти эта сексуализация и от чего психоанализ — он-то как раз и не отрекается, а именно: секс. До Фрейда пытались как можно более тщательно локализовать сексуальность — в сексе, в его функциях воспроизводства, в его непосредственных анатомических локализациях; ударились в разговоры о биологическом минимуме: органе, инстинкте, финальности. Вы же занимаете симметричную и обратную позицию: для вас остаются одни только эффекты без их опоры, оторванные от своих корней ветви, сексуальность без секса...
Начинал Фуко, как известно, с анализа знаний и дискурсов («знаний-дискурсов», «сказанных вещей»), взятых в определенном культурном контексте. Вспомним хотя бы его широко цитируемую книгу «Слова и вещи». Затем от знания-дискурса, выставляемого, если можно так сказать, публично, Фуко переходит к дискурсу, как правило, скрытому, скрываемому, но который на самом деле является для исследователя более реальным в плане существования, чем «публичный». Этот скрытый дискурс требуется уже реконструировать, он регулируется правилами, представляет собой своеобразную социальную практику. «Я, — пишет Фуко, — не хочу искать под дискурсом, — чем же является мысль людей, но пытаюсь взять дискурс в его явленном существовании, как некоторую практику, которая подчиняется правилам: правилам образования, существования и сосуществования, подчиняется системам функционирования... Я стараюсь сделать видимым то, что невидимо лишь постольку, поскольку находится слишком явно на поверхности вещей».
Удерживая знания-дискурсы в центре внимания, Фуко дальше делает шаг к анализу более широкого предмета, объемлющего дискурсы-знания (дискурсы-правила). Он переходит к анализу социальных практик и стратегий, которые обусловливают (конституируют, поддерживают) сами дискурсы. На этом пути Фуко в конце концов приходит к идее власти и бессубъектной воли к знанию. Выступая в 1978 г. в Токийском университете, Фуко объясняет, что он «начинал как историк науки и одним из первых вопросов, вставшим перед ним, был вопрос о том, может ли существовать такая история науки, которая рассматривала бы возникновение, развитие и организацию науки не столько исходя из ее внутренних рациональных структур, сколько отправляясь от внешних элементов, послуживших ей опорой... Я попытался ухватить историческую почву, на которой все это (речь идет об "Истории безумия") произошло, а именно: практики заточения, изменение социальных и экономических условий в XVII веке». Не «производственные отношения» или «идеологию господствующего класса», но «отношения власти внутри общества» предлагает теперь Фуко рассматривать в качестве «точки внешнего ускорения организации и развития знания». При этом анализ социальных практик, считает Фуко, «отсылает не к какому-то субъекту познания (историческому или трансцендентальному)... но предполагает скорее волю к знанию - анонимную и полиморфную».
Фуко предлагает отказаться от традиционного подхода к изучению власти и рассматривать ее как дискурс. При этом власть понимается как сеть властных отношений, намерений и стратегий, в которой нет субъекта.
«Под властью, — писал Фуко, — мне кажется, следует понимать, прежде всего, множественность отношений силы, которые имманентны области, где они осуществляются, и которые конститутивны для ее организации; понимать игру, которая путем беспрерывных битв и столкновений их трансформирует, усиливает и инвертирует; понимать опоры, которые эти отношения силы находят друг в друге таким образом, что образуется цепь или система, или, напротив, понимать смещения и противоречия, которые их друг от друга обособляют; наконец, под властью следует понимать стратегии, внутри которых эти отношения силы достигают своей действенности, стратегии, общий абрис или же институциональная кристаллизация которых воплощаются в государственных аппаратах, в формулировании закона, в формах социального господства».
В результате проведенного анализа Фуко удалось показать, что явление сексуальности не является натуральным и лишь отчасти имеет биологическую природу, напротив, сексуальность — явление культурно-историческое и даже социотехническое, поскольку его определяют социальные практики и отношения. Одновременно Фуко приходит к выводу о том, что сексуальность патологична в своей основе и является инструментом власти и подавления человека. Вывод странный, если учесть, что сексуальная жизнь является нормальным аспектом бытия человека Нового времени.
Здесь возникает принципиальный вопрос, почему так получилось, чем была обусловлена негативная оценка сексуальной жизни человека Нового времени: природой сексуальности или же ценностными установками самого Фуко? Думаю, что именно последним обстоятельством, точнее, применяемым Фуко методом исследования и родимыми пятнами марксизма. Что собой представляет метод реконструкции, используемый Фуко? Современный вариант генетического анализа, предполагающий естественно-научную трактовку изучаемого объекта. Действительно, сексуальность в исследовании Фуко рассматривается как культурно-историческое образование, разворачивающееся по определенным законам. Эти законы Фуко и пытается описать, занимая, как он думает, относительно сексуальности чисто объективную позицию. Но фактически это позиция человека, отрицательно (по-марксистски) оценивающего действительность, и что исключительно важно, собирающегося, познав законы разворачивания сексуальности, изменять, перестраивать ее, как писал Фуко: «... и, поскольку вещи эти были сделаны, они могут — если знать, как они были сделаны, — быть и переделаны».
Еще одно соображение методологического характера. В естественной науке изменение объекта понимается как происходящее не под влиянием каких-то целей, а в силу тех или иных функциональных требований. Фуко рассуждает сходно: под влиянием марксистской оценки буржуазного общества он приписывает сексуальности такой тип развития, который характеризуется патологичностью и властной эксплуатацией человека. Но если не принимать реконструкцию Фуко, то как тогда строить объяснение? Думаю, следующим образом. В период XVII—XVIII вв. происходит грандиозный культурно-исторический переворот: человек учится жить, ориентируясь не на церковь, а прежде всего на себя (складывается самостоятельное поведение и личность) и на общество (будем считать это первым шагом). С одной стороны, вырабатываются новые нормы общественного поведения, с другой — нравственные и другие императивы поведения отдельного человека. Необходимое условие и первого и второго — формирование в сознании личности ряда новых реалий, а также нового видения мира и себя. В себе человек начинает различать мышление, волю, аффекты, а позднее романтическую любовь и сексуальность. И не просто различать, по сути, он как эзотерик порождает себя в аспекте этих реалий. Подобно тому, как Декарт говорил: «Я мыслю, я существую», человек Нового времени говорит: «Я осознаю (артикулирую, выражаю в речи) все свои аффекты и переживания, я существую». Требование священнослужителей к прихожанам рассказывать о всех своих без исключения сексуальных мыслях и переживаниях (аналогичное требование педагогов, юристов или врачей, провоцирующих своих подопечных, клиентов или пациентов «исповедаться» во всех отклонениях) проистекало, я думаю, вовсе не из желания контроля и власти, а являлось необходимым условием установления общественной нормы, на которую начинает ориентироваться как отдельный человек, так и общество в целом. И соответствующие практики складываются не как репрессивные, отчуждающие человека, а как социо- и психотехнические, в контексте которых человек осваивает новые реалии духа и тела.
Существенную роль в формировании секса сыграла также рефлексия, сначала в искусстве, затем в науке. Многие писатели романтизировали и поэтизировали не только возвышенные формы любви, но и простое любовное наслаждение. При этом они уловили, что наслаждение или сладострастие в любви может выделяться в самостоятельный процесс. Особенно чуток в этом отношении был Мопассан. В рассказе «Ласки» мы читаем:
«Это ловушка, гнусная ловушка, скажете вы? Пускай, я это знаю, я готов попасть в нее, я этому рад. Природа научила нас ласкам, чтобы скрыть свою хитрость, чтобы заставить поневоле, без конца плодить новые поколения. Так давайте похитим у нее сладострастие, присвоим его, преобразим, сделаем утонченным, идеальным, если хотите! Обманем в свою очередь эту обманщицу Природу! Сделаем больше, чем она хотела, больше того, чему она могла или осмелилась нас научить. Сладострастие — словно необработанный драгоценный камень, добытый в недрах земли: возьмем его и станем шлифовать, чтобы придать ему красоту, не заботясь о первоначальных намерениях, о тайной воле того, кого вы зовете Богом. И так как мысль все может сделать поэтичным — опоэтизируем сладострастие, сударыня, даже самые грубые его проявления, самые некрасивые его формы, самые чудовищные его выдумки!
Будем любить сладострастие, как пьянящее вино, как зрелый плод, благоухающий во рту, как все, что переполняет нас счастьем.
Будем любить тело, потому что оно красиво, бело и упруго, округло и нежно, сладостно для губ и для рук...
О сударыня! Пусть моралисты проповедуют стыдливость, а врачи — осторожности; пусть поэты, эти обманщики, всегда обманывающие самих себя, воспевают чистое слияние душ и беспредельное счастье; пусть некрасивые женщины помнят о своем долге, а рассудительные люди — о своих бесполезных делах; пусть теоретики останутся со своими теориями, а священники — со своими заповедями, — мы же будем любить сладострастие, которое пьянит, сводит с ума, обессиливает, доводит до изнеможения и вновь воскрешает! Оно нежнее благоухания, легче ветерка, острее боли; оно стремительно, ненасытно, заставляет молиться, совершать преступления и подвиги.
Будем любить сладострастие, но не спокойное, обычное, разрешенное законом, а яростное, буйное, исступленное! Будем искать его, как ищут золото и алмазы, ибо оно дороже, оно неоценимо, хотя и мимолетно. Будем гнаться за ним, умирать за него или от него!». Заметьте, чем Мопассан заканчивает — истолкованием сладострастия не как нормы, а скорее, как отклонения от нее.
В т о р о й по значимости шаг в формировании секса сделали ученые, особенно 3. Фрейд, объявив сексуальное влечение и энергию источником и причиной не только и не столько полового влечения, сколько развития всей личности человека. При одном направлении развития либидо личность тяготеет к творчеству, при другом — к психическому заболеванию, при третьем — имеют место оговорки, юмор, сексуально окрашенные сновидения. Психоанализ с его почти детективными процедурами выявления блокированных бессознательных сексуальных влечений сделал сексуальность тайной, подлежащей раскрытию, и тем, что определяет саму личность. Поэтому уже не удивляют заявления Фуко, приписывающего сексу роль последней инстанции в человеке и одновременно тайны.
«Секс, эта инстанция, господствующая, как нам представляется, над нами; эта тайна, которая кажется нам лежащей подо всем, чем мы являемся; эта точка, завораживающая нас властью, которую она проявляет, и смыслом, который она утаивает; точка, у которой мы просим открыть нам, что мы такое, и освободить нас от того, что нас определяет, — секс есть, несомненно, лишь некая идеальная точка, которую сделали необходимой диспозитив сексуальности и его функционирование...
Создав такой воображаемый элемент, каковым является "секс", диспозитив сексуальности породил один из главнейших принципов своего функционирования: желание секса - желание его иметь, желание получить к нему доступ, его открывать, его освобождать, артикулировать его в дискурсе, формулировать его в виде истины. Самый "секс" он конституировал как нечто желаемое. И именно эта желаемость секса и связывает каждого из нас с предписанием его познавать, раскрывать его закон...
Пусть как особая историческая фигура опыт сексуальности и отличается от христианского опыта "плоти", все же, кажется, оба они подчинены принципу: "человек желающий". Во всяком случае, трудно было анализировать образование и развитие опыта сексуальности начиная с XVIII века, не проделывая по отношению к желанию и желающему субъекту исторической и критической работы... чтобы понять, как современный индивид мог получать опыт самого себя как субъекта "сексуальности", необходимо было выявить сначала, каким образом западный человек в течение веков приводился к тому, чтобы признавать себя как субъект желания».
Здесь, с нашей точки зрения, Фуко точно указывает на первоначальный исток сексуальности — свободу человека в отношении своих желаний. Вспомним «Речь о достоинстве человека» известного гуманиста эпохи Возрождения Пико делла Мирандолы: «О высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хочет». Обращает внимание Фуко и на рациональные формы осмысления, предполагающие трактовку человека в естественно-научной онтологии, приписывание природе человека конечных причин, объединяющих все его желания и поведение.
.. в целом можно говорить об амбивалентной природе современного секса. С одной стороны, секс воспринимается как тайна, патология и интимная сущность человека, с другой — как обычная техника («технология любви»), норма и всего лишь как один из планов жизни человека, где он может получать удовольствие и поддерживать свое физическое и психическое здоровье.
https://studopedia.ru/6_33358_kontseptsiya-seksualnosti-po-…Концепция сексуальности по М. Фуко