понятно как соотносятся гражданин и государство, если государство неконкретное для гражданина, значит как понятие и его значение оно принадлежит только ему и никому более, и значит государства как единого для граждан нет, за исключением его очертаний, то есть  конкретных границ, что и говорит о вне правовом существовании государства как суверена внутри себя.

Услышав вопрос "можно ли критиковать власть?" ясно представил что нельзя, потому что власть одна и она гражданская власть, но встаёт другой вопрос, что граждане понимают под властью, может должностную власть, но она не власть, а функция, потому что чиновник вне института власти не власть, а институт власти для гражданской власти всего лишь инструмент её власти.

например Конституционный суд не имеет правовой составляющей, если подходить теоретически с точки зрения права, а не религиозно, фашизм как управляемый правовой хаос всегда имеет потребность в лишних судах для фальшивой легитимации, товарищеский, народный, арбитражный, конституционный.

Либерализм как последняя попытка создать народную свободу, свободу общины, «общества», всеобщего является мечтой совершеннолетнего человечества, народа, совершенно­летней общины, «общества».

Народ может быть свободен лишь ценой свободы единичного лица, ибо при такой свободе на первом плане стоит народ, а не единичный человек. Чем свободнее народ, тем связаннее, зависимее отдельный человек: афинский народ создал как раз в самый период величайшей свободы остракизм, изгонял атеистов, отравил честнейшего мыслителя.

Буржуазия исповедует мораль, тесно связанную с ее сущ­ностью. Первое ее требование – занятие солидным делом, честным ремеслом, нравственный образ жизни. Безнравственны для нее аферист, блудница, вор, разбойник и убийца, игрок, неимущий без должности, легкомысленный.

Мы – люди, рожденные свободными, а куда мы ни погля­дим, – всюду видим, что нас превратили в слуг эгоистов! Неужели же нам следует из-за этого тоже сделаться эгоистами? Боже сохрани, мы лучше сделаем так, чтобы не было эгоистов. А для этого сделаем всех нищими: пусть никто ничего не имеет, чтобы «все» имели.
Так говорят социалисты.

Государство допускает, чтобы граждане играли в свободу, но серьезно помышлять о свободе не разрешается: нельзя забывать о государстве.

Любить можно все возможное, не только людей, но и вообще «предметы» (вино, отечество и т. д.). Но когда любовь определяется необходимостью и усколь­зает от моей власти, тогда она становится слепой и безумной;

Первоначало больше и полнее, чем то, что мы знаем как сущность; оно стоит выше души, выше чувств и выше разума, и нельзя смешивать их с нею. В божественном вдохновении мы только видим мировой дух, видим эту первосущность, но не можем выразить этого словами.

представление о том что мир движется заблуждениями устарело